Чужаков же и неудачников в столице вообще терпеть не могут. Емельянов и его янычары – чужаки, о которых никто в Москве слыхом не слыхивал. И на первом же оперативном совещании полковнику Ротмистрову дали это понять. Ну, да он абсолютно никакой прыти не выказал, просидел молчком, с предположениями и предложениями не лез. Разумное теля двух маток сосёт. А для него сейчас главный молочный продукт – информация, и худо-бедно он её получил.
И была в этой информации очень любопытная и немаловажная деталь. Шапок-невидимок даже иноземная технология пока не освоила, и кое-кто из жильцов дома наблюдал некую загадочную личность. Крутился в окрестностях мужичок лет сорока, эдакий крепыш в спецовке, с чемоданчиком и телефонной трубкой, как у монтёров АТС. Кто-то из старожилов двора даже обращался к личности с вопросом. В ответ мужичок буркнул нечто невразумительное типа «сам дурак» и быстренько ретировался. Оперативники пошерстили основательно АТС и выяснили без особого напряжения, что никаких монтёров в те дни ни в злополучном доме, ни в соседних не предвиделось. Это, конечно, был след, да только по нему и на мелкого домушника не выйдешь.
Одна деталь всплыла сейчас в натруженном емельяновском мозгу. Именно вот тот невразумительный ответ на банальный бытовой вопрос. Русский мастеровой отвечает не всегда просто и доходчиво, всё зависит от настроения и градуса, но всегда вразумительно. Для этого в русской лексике есть короткие, удобопонятные и, главное, легко произносимые в любом состоянии выражения.
«Надо бы встретиться со свидетелем и выяснить подробности, – решил Емельянов. – Чем чёрт не шутит. Как бишь его…»
Он ещё поднапрягся и выудил из омута памяти: «Онищенко. Квартира двадцать три.»
– Ну, пошли, – полковник поднялся и отряхнул сзади штаны. – Заглянем к одному престарелому аборигену из двадцать третьей квартиры.
– Ага, – согласился Сагайдачный. – А потом попытаешься выпросить у экспертов осколки и смотаешься в Киев.
– Куда? – удивлённо вытаращился на него Емельянов.
Робин Гуд, пока шеф обмозговывал ситуацию, видимо, построил собственную сюжетную линию. Теперь оставалось выяснить, как далеко эта линия тянулась.
– В Киев, – невозмутимо повторил Сагайдачный. – В институт стали и сплавов.
– А зачем? – вполне резонно спросил Емельянов.