— Зовут как?
— Федор, — нехотя процедил парнишка
и припал к кружке, всем видом показывая свое нежелание
общаться.
Эх, Федя-Федя, лучше б ты съел
медведя, чем вот так вот в ночь да на катере в море.
— Что случилось-то? Как
перевернулись? — не глядя на мальчишек, продолжил я гнуть свою
линию.
— Ничего, мы не виноваты… — просипел
второй. — Ветер был сильный… дождь лупил… Юрка сказал, надо жилеты
надеть на всякий случай. Мы нашли, надели. Федька…
— Да заткнись ты, че ты перед ним
распинаешься? — заводила ткнул болтуна в бок.
— Да пошел ты! Все из-за тебя! Если
бы вы не подрались, ничего бы и не было! Юрка бы за борт не
упал!
Пацаненок вскочил на ноги, отшвырнул
кружку, заливая все вокруг чаем, а затем сломленной куклой рухнул
на пол и зарыдал. Некрасиво так, с подвываниями, соплями, икотой.
Видать, по-настоящему пробрало, осознал, что друзей могут и не
найти. И жить ему с этим до самой смерти.
Чернявый, насупившись и презрительно
скривив губы, отвернулся и остался сидеть на месте. Волнение
выдавали только побелевшие пальцы, отчаянно вцепившиеся в кружку,
да белый ободок, появившийся вокруг посеревших губ.
Истерику одного и злость второго я
наблюдал в широкое зеркало, прикрученное мной же много лет чуть
сбоку от рулевого управления. В него же увидел, как в рубку
заглянул Иваныч, хмыкнул, что-то сказал старшему и шагнул внутрь.
Поднял пацана, утер слезы-сопли большим клетчатым платком, который
неизменно таскал в нагрудном кармане, усадил на скамью, дал
воды.
Пока тот, клацая зубами, пил, Иваныч
что-то тихо ему втирал. Мальчишка слушал, кивал, всхлипывал, пил.
Истерика сошла на нет, и Иваныч, похлопав его по плечу, снова вышел
к парням.
Никаких успокоительных. Мало ли,
аллергия там или еще что. Потом греха не оберешься, еще и посадят
спасателя за нефиг делать.
Заглянул Андрюха, дал команду
возвращаться. Пацанята все поняли. Тот, что понахальней, нахмурился
еще больше, закусил губу. На щеках выступил лихорадочный румянец.
Краем глаза я видел, как он покосился в мою сторону, затем зыркнул
на друга, хотел что-то сказать, но передумал. Видимо, планировал
договориться, какую правду вещать будут на берегу, да не рискнул
при мне.
Второй судорожно вздохнул, вцепился
в пустую кружку, да так и застыл до самого берега, невидящим
взглядом уставившись вперед.