— Вот увидишь, — тем временем
продолжал философствовать бедуин. — Этот Ханур ещё станет уважаемым
человеком и будет следить за остальными рабами. А с положением к
нему придут и деньги. Но он и не подумает уйти на свободу.
Променять стабильное тёплое местечко на возможность выступить один
на один против жестокого и сурового мира? Ха-ха!
— Возможно, вы и правы, Десен, —
несмотря на протест всего моего естества, я был вынужден признать,
что идея бедуина не лишена практичности, что ли. — Вот только рабы
не смогут изменить этот мир к лучшему.
Я покосился на пленников, ютящихся
под самым краешком навеса, и развил свою мысль:
— Сохранить в порядке – наверное,
выполнить приказ – непременно. Но творить, создавать, бросать вызов
судьбе и миру? Вряд ли.
— А и не надо, — победно усмехнулся
Десен. — Такие люди уже есть.
Да, точно, у этого бедуина с
самооценкой полный контроль. Эдакий начинающий шейх.
— Всё, — Десен властно махнул рукой.
— На сегодня достаточно, иди к себе.
Я машинально подхватил бурдюк, через
силу поклонился, и в какой уже раз потопал к своим товарищам по
несчастью.
Впрочем, не товарищи они мне. Будь
Десен хоть сто раз прав, но я никогда не соглашусь, что человек по
своей сути раб.
Человек – творец, создатель!
Мы шагнули в космос, сунулись в
глубину океанов, покорили воздух и прогрызли горы, создав удобные
тоннели для быстрой логистики.
Смогли бы мы всё это создать с
ошейником на горле?
Я считаю, что нет.
Так или иначе, мне не по пути с
четвёркой Ханура, хоть вместе у нас были бы неплохие шансы на
побег.
Но и с Десеном мне тоже не по
пути.
Фанатик-работорговец, продвигающий
свою сумасшедшую идею в массы – что может быть неадекватней?
Хотя, родись он во времена Рима, где
у каждого гражданина было по три-четыре раба… Нет, даже страшно
представить, как бы он там развернулся!
Я помотал головой, избавляясь от
дурацких мыслей про диктатора Десена…
Поймал на себе недовольный взгляд
Ханура, взглянул на безучастную женщину и решительно направился к
двум мальчишкам.
Одному уйти было бы проще, но
бросить мальчишек я не мог. К тому же земляки…
— Вы как? — поинтересовался я,
усаживаясь на песок рядом с пацанами.
— Терпимо, — отозвался тот, который
просил у меня бурдюк, сейчас у него под глазом наливался синевой
крупный фингал. — Извиняй, воды оставить не вышло.