— Нет, ма!
Любовь мою забрал и не пришел! Предал! Душу растоптал! Хочу уничтожить и
ненавидеть! Но не могу… — душили всхлипы, но я продолжала говорить хриплым
голосом: — Люблю его. Каждую минуту думаю о нем. Только он мне снится каждую
ночь. Я умираю, когда его нет рядом, и заново рождаюсь, когда он смотрит в мои
глаза, — выпалила эмоции, что копились внутри так долго и пожирали заживо.
Мама замотала
головой, немного отстранилась, чтобы вновь стереть мои слезы и заглянуть в
глаза.
— Скажи, что ты
не успела сотворить глупость, — нотки страха проскользнули в ее голосе и
удавкой сомкнулись на моей шее. Я сразу поняла, о какой глупости она говорит.
Не решилась ответить словами. Они застряли в горле шипастым комом. Коротко
кивнула, зажмурилась до боли, прикусила губу и посмотрела на мать, что тут же оттолкнула
меня и вскочила с кровати. В ее огромных зеленых омутах я прочитала первобытный
страх, животный, самый жуткий из всех возможных.
— О, Ши! — сорвалось,
и она закрыла рот руками, будто яд из уст полился, а потом схватилась за
голову, зашагала вокруг кровати. — Какой позор! За что мне все это?! За что
Великая меня покарала?! Я душу в детей вложила! Я правилам всем следовала! Останусь
в одиночестве доживать свой век! Точно останусь! Ты себя погубила и меня
погубила! Твой отец откажется от меня! Выгонит из дома и найдет себе красивую и
молодую жену! А тебе сожгут крылья, лишат магии и проклянут! Как ты могла?!
Твоя помолвка… — заметалась по комнате вьюном, пока я отрешенно наблюдала за ее
безумной истерикой. Какой смысл сокрушаться? Время вспять не повернуть. Я
сделала выбор и готова за него ответить, понести любое наказание. Зачем мне
крылья, если я летала только с НИМ? — Семья Грэм влиятельна! Если Асур узнает,
а он узнает в вашу брачную ночь! О, Ши! О Великая Ши! Мы пропали!
— Делайте что
хотите. Мне все равно, — произнесла мертвым голосом. Этой ночью я потеряла
всякую тягу к жизни. Без Тилиона она мне не нужна. Пустая, лишенная красок и
вкусов. Тягостное болото, чья пучина медленно затянет и когда-нибудь полностью
поглотит.
— Надо сорвать
помолвку! — загорелись мамины глаза черным пламенем. Она подошла к трельяжу и
посмотрела на себя в зеркало, сжала кулачки, насупилась. Поправила усыпанную
камнями диадему и прикусила нижнюю губу. — Нет, нет… Такого позора не допущу. Надо
что-то придумать. Надо, чтобы Асур отказался от брака. Вы же друзья…