Ле Саж ещё раз потёр столешницу и приветствовал публику. Ему ответили громкими, энергичными аплодисментами, словно оркестр барабанщиков выбил затяжную дробь. Ле Саж, рассмеявшись, откровенно заявил, что впервые слышит столь слаженные аплодисменты. С балкона для очень толстых персон, разукрашенных безвкусными и дорогими – по местным меркам, конечно – драгоценностями, послышались смешки. Будто действуя по чьему-то сигналу, партер разразился овацией – словно древнее варварское племя, по призыву вождя ударившее в там-тамы и медные литавры. Ле Саж ощутил звук почти физически, словно тот переливался в пространстве, подобно ртути. В какой-то момент, представив себе его в красном цвете, он даже действительно увидел – или ему показалось, что он видит – тугие огненные струи, хлещущие, терзающие его слух.
Ле Саж рассмеялся невпопад и, надеясь, что никто не заметил его неудачной реакции, вызванной обилием выкуренной мага-марихуаны, начал торопливо произносить приготовленную заранее речь. Он писал прозу, по качеству слога, как говорили критики, сопоставимую с поэзией. Напевная, страждущая, волнующая, она неизменно очаровывала поклонников литературы. Сверкающие грани слов, вышедших из-под пера Ле Сажа, ослепляли и восхищали… Он был новым пророком Слова и Творцом Сути. Ему покорились аллюзии, гипертексты и метафоры. Он был Роже Ле Саж, и его прапрадед родился на Гейомии.
Книга, уже было умершая много веков назад, заново возродилась, как ни странно, именно благодаря научно-техническому прогрессу, который её некогда почти убил – но на сей раз история повернулась к чтению лицом, выбросив теленовости за борт. Правительство не видело смысла в трансляции на отдалённые системы, которые примут сигнал тысячелетия спустя. Даже подпространственные ретрансляторы задерживали сообщения на долгие недели, но и эти сигналы встречались с куда более грозным препятствием – бюрократией местных властей, отстаивавших право на собственный эфир с упорством, достойным сожаления. В таких обстоятельствах, когда курьерская почта стала основным источником знаний о далёких мирах, вновь возродилась литература. Издаваемая на крошечных электронных чипах, она распространялась при помощи почтовых кораблей, доставлявших подписку во все закоулки Вселенной. Поощряемое правительством Конфедерации, чтение стало любимым досугом центильонов людей, включая эволюционировавших гуманоидов, представителей родственных и смешанных рас – и даже некоторых культур, не имевших с человечеством ничего общего. Все они, даже жабоподобные обитатели заболоченного Барзеджа, могли именовать себя людьми, читая произведения, написанные человеком – и Ле Саж был этим Человеком, наиболее известным автором своего времени.