– Однажды, когда международный климат был не столь благоприятным, я посещал Гейомию, господа. – В ответ слышны одобрительные возгласы, их немедленно пресекают суровые взгляды сотрудников Специальной Службы. – Однако за время непродолжительного визита лишь немногие из прелестей Туфы открылись мне. Увы, звёзды звали меня, и лишь многие годы спустя зов родной земли, горстку которой я намереваюсь захватить на память, стал непреодолимым.
Он ждал барабанного боя аплодисментов, и тот разразился. Ле Саж, умело жестикулируя, вставляет отдельные слова, короткие фразы… он уже дирижирует этим причудливым оркестром, и дробь то стихает, то становится громче… превращается в мелодичную звуковую волну, бьющуюся о стены его черепной коробки… Прилив затопляет его сознание… превращается в бравурную мелодию… Одним резким жестом ладони, тренированной в единоборстве хай-чи-вэй, он прерывает её последний могучий аккорд.
– Я хочу оказать содействие молодым гейомским авторам в их стремлении достичь высот писательского ремесла и окажу всю возможную помощь с тем, чтобы мои соотечественники прославили своё имя и имя нашей – если вы позволите мне это слово… – Пауза, восторженные аплодисменты – и несколько оргазмов среди слабой половины публики.
– …нашей маленькой планеты. Да, в моих планах – учредить конкурс моего имени, награждать его победителей ценными призами и позитивными рецензиями… – Последние слова, вырвавшиеся под влиянием Курящей Музы, вынуждают его неловко пожать плечами в попытке загладить необдуманное высказывание. Секунду спустя он замечает, что это лишнее, и никто не возмутился, хотя бы для виду – похоже, непотизм здесь действительно является нормой и основой социоструктуры.
…Слова текут, подобно звонкому ручью, их темы обретают плоть, тебя опутаю, свяжу, любимый друг, и станешь ты, сражён и очарован, мой, навеки мой… Это написал кто-то из авторов Голубой волны, пока на них не прошла мода и не обрушились репрессии, Ледни или Боб Линч. Ле Саж неоднократно задумывался о судьбе этих поэтов, когда уровень продаж его произведений снижался. Часть его мозга, как обычно, замкнулась на меланхолических размышлениях, пока губы, шевелясь, словно автомат, продолжали рассказывать о том, как много он потерял, пока жил вдали от родной Гейомии, её неприхотливого быта, скромных трудолюбивых граждан и красот первозданной природы.