Когда-нибудь, уверен, центральным предметом при обучении будет что-то вроде «Психософии» (мудрости понимания собственной души) или «Понимания жизни», и вот для общения с детьми на эту важнейшую тему будут востребованы самые лучшие учителя. Может быть, только этому и надо учить обязательно, с самого раннего возраста. А остальные предметы пусть будут факультативными. Тогда хороший предметник будет не столь опасен своей манящей силой.
Повторю: хорошие учителя – это необходимые люди. И в общественном плане, и потому что они играют важную роль в судьбе каждого ученика, который к ним попадает. Хороший учитель – орудие судьбы. Далеко не всегда мы можем судить о тех поворотах жизненного пути, которые ждут нас впереди. И тот внутренний ресурс, которым нас снабжает в дорогу настоящий Учитель – даже если это не загадочный гуру, а школьный предметник, – нам обязательно пригодится, потому что становится частью нашей личности.
Александр Николаевич Склянкин, директор
Александр Николаевич, невозмутимый и строгий, по-отечески заботливо относился к школе и к нам, ученикам. Но всё-таки он был директором и старался поддерживать дисциплину.
Помню, как он сурово отчитывал нас за повреждённый стол в кабинете физики.
– Он же несокрушимый, этот стол! – удивлялся директор. – Чем вы могли сломать его? Чем?!
– Яцевичем… – честно сказал кто-то, припоминая ход свалки.
Невольную усмешку Склянкина помню. Наказания нам не помню, хотя было какое-то, наверное, – для проформы.
…Лет двадцать спустя, осанистый, в изрядных чинах и уже в отставке, Владимир Яцевич приехал на встречу класса в солидной машине. Непохоже было, что им в школьные годы сломали стол…
В конце школы у меня намечалась серебряная медаль. Только по физкультуре маячила тройка. Физкультурник был скептического мнения о моих спортивных возможностях и даже слышать не хотел о повторной сдаче тех нормативов, которые сразу у меня не сдались. «Сходи к Склянкину», – посоветовал кто-то. Александр Николаевич молча меня выслушал, взял листок бумаги и написал: «Разрешаю Кротову пересдать физкультуру».
С этим ходатайством я и отправился к физкультурнику. С кедами, готовый немедленно приступить к любым испытаниям. Тот взял записку, глянул на директорскую подпись, без слов открыл журнал и вывел мне четвёрку. Кеды не пригодились. Слово директора было серьёзнее моей готовности.