Была, мол, за границей, и чуть что…
Мол, угождала немцам – всё же свой он…
Но получил за это и за то
Один плевок, какого был достоин.
И был донос, и был затем допрос —
Шпионская обыденная драма:
Тушение о кожу папирос,
Без сна – все ночи и побои хама.
Но отпустили – поняли: больна.
В бреду и с синяками на коленях
Домой, в Воронеж, ехала она
На электричках, без копейки денег.
Сказала мать, что нет утиль-сырья,
Но нищая в истертом, грязном платье
Вдруг прохрипела: «Мама, это я…»
И на пороге рухнула в объятья.
И вот теперь, безвременье спустя,
Зачав во благе – «от Святого Духа»,
В пустых руках баюкает «Дитя»,
Слова любви шепча «Ему на ухо».
Собак пересчитает из окна,
Закрыв глаза, соорудит ракету,
Чтоб переслать их с этой, где война,
На ту, на невоенную, планету.
А чтоб чего не вышло – до беды
Тут далеко ли новой! – бабка внуку
Врала про дочь на разные лады,
Потом, крестясь, шептала что-то в руку…
Я написал письмо богине,
Люблю, мол, вас, и всё такое.
Писал про то по той причине,
Что не писалось про другое.
Я рассказал, как ею болен,
Я вылил чувства на бумагу,
Я взмылен был, и был я взмолен,
Как будто ей давал присягу.
Мелькали дни – я ждал ответа,
Я дни считал, и всё такое…
Шептал во сне: «Светланка, Света!» —
Мне не шепталось про другое.
Средь ежедневных куролесиц
Скудели сны мои благие.
За третьим шёл четвертый месяц —
С ответом медлила богиня.
И я искал душе покоя,
Не веря старым адресам уж.
Тут пишет брат, что, всё такое…
Что за него богиня… замуж.
Пускай пройдёт печаль солдата!
Богиням вреден здешний климат.
Богиня в том не виновата,
Что не богиней я покинут.
Серега, ты себя не мучай.
Я еду, еду далеко я.
Вас известят: несчастный случай,
И всё такое, всё такое…
Грязь прикинулась звёздной высью,
Дума чёрная – светлой мыслью,
За нарядность сошло нагое,
И представилась счастьем горе,
Показалась неволя раем,
Обозначилась тюря – чаем,
Там, где кривда, примстилась правда,
Записалась пером кувалда.
Притворилось коварство честью,
Тень наветная – доброй вестью,
Обернулась молвой базарность,
От похвал расцвела бездарность.
Что же с нами случилось, боже,
Если в зеркале уж – не то же,
А в мечтах завелась угрюмость,
Зреет старость и вянет юность?
В перемен роковой богеме
Затаился недобрый гений.
Стало ясно мне утром этим:
Мы себя, потеряв, не встретим…