Она ведь помнила – Геннадий
Николаевич у нее постоянно рассказывает ужасные рассказы об армии.
Да и небольшое звание у него показывает, что тяжковато шло
продвижение по службе!
А ее отец подспудно думал о более
земном, материальном:
- Скажи, mon cher, если ты такой
важный, такой величественный, то не мог ли ты хотя бы сказать
новому соседу, очень крупному помещику. А то он нагло грабит моих
крестьян, а, значит, и меня. Кстати, и ваших родителей тоже, если
мне можно сказать.
- Да? - удивился величественный я (не
я сказал, барин). Геннадий Николаевич, или, по-соседски, и может,
даже по родственному просто Николаевич, предлагал мне наехать на
меня же, что я, разумеется, никак не мог сделать. Уточнил: - это
кто там такой наглый. Разумеется, не я, значит, подчиненный.
Геннадий Николаевич стал пространно
объяснять и я понял, что, главным образом, это управляющий,
хозяйничающий рачительно, с размахом сам и «подпинывающий» еще и
своих крестьян. И, естественно, прикрывающийся своим помощником. А
если и не прикрывающийся, то и сами соседи напридумывают.
Ругать я управляющего не мог,
поскольку работал он с большой прибылью, но показать ему на бедных
дворян помещиков – соседей слева, мне придется. А Архипову надо
будет место-то указать, шельме:
- Господину новому соседу мне указать
не придется! - сурово сказал я, - никак не могу-с!
Уголком глаза увидел, что будущий
тесть мой заметно осунулся. Видимо, управляющий залез ему прямо в
печенку, и ему очень отрадно было прикрыться новым родственником.
Все-таки подполковник гвардии, знакомый самого императора!
Катя, не отпуская моей руки,
повернулась к отцу и изобразила огорченную рожицу. Эх, мол, батяня,
какая возможность прокатилась мимо! А что делать?
Но что-то моя милая не очень-то
искренне огорчается. Впрочем, как стукнется, так и аукнется! Сам
виноват, дорогой тесть, не надо было свою единственную дочуру так
болезненно пинать.
Я, между тем солидно и, не спеша,
продолжил:
- Главным образом, мне не придется
затевать с уважаемым господином помещиком неприятного разговора в
связи с тем, что он это есть я! Что там сделали неприятного мои
слуги?
Новость была такой оглушающей, что
даже поначалу не пробилась в головы гг. Архиповых. Потом завозилась
Катя, понявшая, что я сказал и теперь переварившая: