Поэтому император Александр I, как и
следовало, первым увидел меня. Видя паническое бегство моих
товарищей, он вначале спросил вопросительный взгляд. Типа, мол, это
враги или преступники, что они так боятся, как черти
благословенного православного креста. Я ответил смешным ответом, –
мол, это не враги, но нечто близкое по сути – это всего лишь нечто
вроде стаи глупцов. Пусть побегают, раз ноги сильные, все одно
подойдут, куда они денутся во дворце, среди многочисленной
охраны?
Самодержец все понял, хмыкнул
облобызал меня, поспрашивал, узнал, что все в порядке. Главное для
него – я в Санкт-Петербурге, весел и оптимистично настроен. А
остальное как-нибудь образуется!
И моя Катя ему явно понравилась,
Александр не поленился отпустить еще один взгляд на ладную,
вообще-то веселую и бойкую рядом со мной девчушки. Не объяснять же,
что это она рядом с ним такая скованная и немного испуганная. По
крайней мере, в первое время. Ха!
Потом, видя, что они все еще скромно
стоят в стороне, монарх попросил дать мне хоть какие-то
доказательства, что это точно мои родственники, а не первые
встречные. А то украдут здесь что-нибудь. Императорский замок все
же, тут полно ценных безделушек!
Что же делать, это же мой император!
И приказ есть приказ, пусть и в форме вежливых просьб. Пришлось в
качестве материального доказательства предъявить жену и тестя, с
силой заставив их подойти. То же мне скромняги! И ведь не хотят еще
подойти, как я не старался. Пришлось буквально принудить, хотя они
и мои будущие родственники.
С моей-то силой, ха! Стесняясь стоять
около августейшего монаха (она – якобы неудачно сделала прическу,
он – якобы с похмелье и от него сильно пахнет), мои собеседники,
как могли, сопротивлялись. О-ой!
Все равно ведь подошли, куда они
денутся. Я их отрекомендовал:
- Помещик Малоярославского уезда
поручик в отставке Геннадий Николаевич Архипов и его дочь Екатерина
Геннадьевна.
Они хоть понимают, какая честь им
была оказана? Геннадий Николаевич, похоже, понял. А вот Катя не
совсем.
Самому мне, честно винюсь, очень
хотелось пошутить над ними, робкими и даже трусоватыми, но даже я
чувствовал, что это чрезмерно. Кое-как сдержался. Поэтому так
сдержанно и отрекомендовал. Слишком сухо и черство. Аж Катя
возмутилась:
- А что я твоя жена, ты сказать не
хочешь? Или стесняешься, нас деревенских?