Дал приказы по команде, а сам поспешил к упрямому императору.
Приказать я ему, к сожалению, не смогу. А вот прикрыть телом,
да!
Встал на пути пуль. Пока я жив, его августейшее величество будет
спасено!
Я был доволен, хотя этого и внешне не
показывал. А вот Николаю такая ситуация не понравилась, и он это
показывал. даже попытался меня подвинуть. Ха, восемь пудов злобного
мяса и костей попробуй сдвинь!
Я же сделал вид, что не почувствовал
руку, а когда Николай стал настойчивее, я бы даже сказал настырнее,
слоновее, лишь иронично посмотрел на него. Я здесь стою, що вы
такой наглый!
А сдвинуть толстокожего и тяжелого не
сможет даже император. Особенно рядом нет свободных
подчиненных.
Николай только что-то пробурчал,
видимо, обругал нецензурно. Ничего, лишь бы по голове не бил!
Пока мы рядились-перетягивались,
стрелки мятежников пристрелялись. А мы уйти не хотели. Николай – из
принципа, а я – из стратегической позиции. Надо ведь кому-то
монарха прикрывать. Оставалось храбро стоять под огнем и надеяться,
что мои артиллеристы попадут в цель раньше вражеских стрелков.
Как сказать !? Первая пуля все же
достала в меня. В левое плечо. еще бы в две ладони иже и труп!
А так я хотя и остался стоять на
ногах, но черт возьми, как же больно! Пули, как бронебойные
сердечники ХХ века.
И что делать, я специально встал на
пути свинцового комочка, чтобы сберечь повелителя. Буду лишь
радоваться, что пуля, попавшая в меня, в монарха не попадет уже
точно!
Николай по моему рефлекторному
движению понял, что спорить уже поздно. Он только попытался
поддержать меня, опасаясь, что я упаду.
И я бы упал, если бы сохранялся в
теле Сергея Логинова образца XXI века со слабой комплектацией и не
очень твердой моральной характеристикой. Сергей же Логинов XIX века
лишь немного вздрогнул, да и то как бы механически, а потом
пошевелил могучими плечами, освобождаясь от наваждения. И все, я
ожил! Недоуменно посмотрел на императора, мол, чего вы, я еще жив и
здоров. Скомандовал преображенцам, как не бывало:
- Бить метче и веселее! Злыдни
стрелки бьют куда как лучше! Своим телом чувствую!
Повинуясь моим командам, а больше
признаниям о моем ране, артиллеристы стали бить чаще, а поле того,
как я показал – еще и чаще. Два стрелка, наиболее отважные или
наглые, подползшие на метров пятьдесят, были убиты ядрами. Потом мы
дали батарейными залпами картечью по основному строю каре. Хорошо
дали. Строй не отдельные стрелки, где отдельные ядра убивали по
одному, максимум два солдатам. Это вам не легкие сабельки
всадников, массовые свинцовые пульки сбивали по десятку
мятежников.