Иоганн и Лаврентий Блументросты [придворные врачи] отвергли сначала совет, поданный не ими, и продолжили свое пальятивное лечение [травами], так что до субботы положение царя нисколько не улучшилось.
К вечеру этого дня ему сделалось хуже, а ночью с ним сделались такие судороги, что все думали, что он не перенесет их. За судорогами последовал сильный понос, а в воскресенье утром заметили, что урина издает сильный гнилостный запах.
Итальянский врач снова обратил на это внимание прочих врачей и снова стал настаивать на необходимости извлечь урину из мочевого пузыря [с помощью катетера]. Тем не менее это отложили до следующего дня; и только в десять часов утра хирург, англичанин по имени Уильям Горн, удачно сделал эту операцию. Извлечено было до четырех фунтов урины, но уже страшно вонючей и с примесью частичек сгнившего мяса и оболочки пузыря. Царь же почувствовал облегчение»
.Здесь бросается в глаза вторая странность: поразительная нерасторопность придворных медиков. Если бы не сторонний специалист Азарини, Петра так и лечили бы травами, хотя раньше ему не раз делали катетеризацию. Что это? Непрофессионализм или сознательное затягивание лечения в интересах Екатерины и Меншикова?
24-го января Петру стало легче: лихорадка спала, боли утихли, а урина стала чище. Азарини считал, что жизнь императора уже находится вне опасности, а де Кампредон даже выражал уверенность, что через шесть дней царь сможет вернуться к государственным делам. Это не могло не волновать Екатерину и Меншикова.
«Царица и ее друзья, – писал в донесении де Кампредон, – опасались, как бы слабость духа, подавленного бременем страшных страданий, не побудила его изменить как-нибудь свои прежние намерения». То есть как бы Петр не написал завещания, отказав Екатерине от престола.
26-го января Петр почувствовал в себе силы заняться делами. Он потребовал письменный прибор, но вначале изъявил желание подкрепиться. По словам историка-медика Георгия Абсавы, ему подали разварную осетрину с гречневой кашей, сваренной на воде и заправленной гусиным салом. После приема пищи у императора начались судороги и он потерял сознание. Очнувшись, он не мог говорить и двигать правой рукой и ногой. Все попытки что-то сказать оказались неудачными, утомленный больной впал в полузабытье, издавая только глухие стоны от возобновившихся болей.