- Приглашено много дворян, Анри. И слишком не возносись! Ты не единственный жених во Франции, и не думай, будто все девушки мечтают о тебе одном, - ответил маркиз, ободряюще улыбнувшись Шарлотте. «И чего на него нашло? – подумал он о сыне. – Всегда при дамах ведёт себя галантно, а тут пошёл вразнос. Видимо, всё ещё злится на нас с матерью, вот и решил подразнить», - предположил Генрих и поспешил сменить тему. – Ну-с, и что вы, молодые люди, собираетесь делать после завтрака? До вечера ещё уйма времени
- Я обещала показать Шарлотте замок и парк, - тут же встрепенулась Луиза.
- Ну, а я собираюсь размяться и поупражняться в фехтовании. Не хочу терять форму, - сообщил Анри, и отец одобрительно кивнул. – Слышал, у нас гостит Пьер де Форше. Хотелось бы получить от него пару уроков. Надеюсь, он согласится. Ваша светлость, – граф обратился к Шарлотте, - Вы не планируете привлечь шевалье к каким-либо делам?
- Нет, граф, до вечера дядюшка абсолютно свободен, - ответила девушка, и Анри тут же послал слугу пригласить Пьера на террасу.
- Между прочим, Шарлотта тоже прекрасно фехтует, - решила похвастаться умениями подруги Луиза и с вызовом взглянула на брата. - Да! Именно Пьер де Форше её обучает. Она так сражается, что некоторых мужчин может заткнуть за пояс!
- Как, Шарлотта? – выдохнула Мария. - И герцогиня вам позволила заниматься фехтованием? - маркиза так же, как и мать Шарлотты, считала неприличным девушке увлекаться мужскими искусствами.
Но на этот вопрос Шарлотту не смутил:
- Не только разрешала, она поощряла мои занятия, - улыбнувшись, ответила она. - Бабушка всегда утверждала, будто в её жилах течёт кровь амазонок, а значит, и в моих тоже. Кроме того, она говорит, что, кроме меня самой, меня защитить некому. Особенно, когда её не станет, - голос девушки дрогнул, а на её ресницах мелькнула чуть заметная слезинка. – А поэтому я должна быть сильной, – быстро взяв себя в руки, юная герцогиня гордо вскинула головку.
От внимания Марии не ускользнуло мимолётное проявление слабости в глазах девушки, и у неё сжалось сердце. В сущности, перед маркизой сидел ребёнок, девочка, оставшаяся без защиты родителей, а главное – без мужской защиты. Девочка, пытающаяся изображать из себя взрослую. Женщине захотелось по-матерински обнять сироту, но она только понимающе улыбнулась и больше не осуждала.