— Ты вовремя, — сообщил чей-то
голос, и я остановился, наконец. Глянул на говорившего: коротышка с
реденькой бородой, зато уж перьями обвешан похлеще всего племени,
вместе взятого. Статусом тоже превосходит — копейщики и факельщики
дружно рухнули на колени, даже худой ненавистник жаб поклонился
глубоко. Пожалуй, не просто переговорщик, а старейшина, или вождь.
А коротышка кто тогда? Шаман местный? У прочих тут ни усов, ни
бород почему-то.
— Еще немного, и ты бы даже ползти
не смог, а касаться твоей умирающей плоти никак нельзя, — продолжил
бородач излагать очевидности. — Хочешь быстрой смерти, или
предпочтешь помучаться?
Так, ну это уже плагиат какой-то! Из
«Белого солнца пустыни». Ответить бы надо соответственно, но у
меня, наконец, закончился голос. Одно хрипение на выходе.
— Он обманом вошел в селение,
Великий Пхе, однако предупредил нас о моровой язве, подброшенной
«крысами»! — старейшина-вождь-переговорщик всё никак не мог
отделаться от пафосного тона, а, может, с оперенным коротышкой
только так и положено общаться.
— Мы хотели обратить его в дым и
отправить на суд к создателям, но...
— Я знаю, — судя по голосу, Великого
Пхе словоблудие утомило. — Мои глаза парят высоко, а вы потратили
слишком много времени. Подойди, пришлый.
Последнее точно адресовано мне. В
руках бородатого появились два медных кувшинчика, протянул их оба
сразу.
— Выбери тот, в котором лекарство, и
останешься жить. Иначе...
— Понял, не дурак, — попытался я
сказать, но наружу вылетело всё то же «хр-хр-хр». Схватил
кувшинчик, не раздумывая, пробка всё никак не поддавалась, Великий
Пхе и прочая публика уставились жадно. Да и пошли вы все!
На вкус содержимое оказалось...
никаким. Вода и вода. В самый раз для иссушенного горла. Проглотил
всё залпом, потянулся ко второй посудине, но шаман ее проворно
убрал:
— Угомонись, не жадничай. Быстрой
смерти тебе не выпало, зато удача налицо. Не все пришлые ею одарены
в равной мере. Следуй за мной, только избавься прежде от этих
тряпок.
— От одежды что ли? Сам ты... это ж
брендовые вещи! — фраза снова не получилась, но Великий Пхе всё
понял и так.
— Твоя одежда пропитана смертью.
Можешь оставить ее для костра, или остаться вместе с нею.
Я не ответил. Притронулся, для
начала, к стреле, надавил — никакой реакции. Ухватился горстью за
футболку и дергал на адреналине, пока не лопнула вокруг древка.
Дальнейший стриптиз пришлось исполнять при всем племени: даже дети
уже сбежались, не говоря о женщинах. Каменные лица, ни единого
томного взгляда. Ухмылок, впрочем, тоже не видно, как и брезгливых
гримас.