— Прикольный фольклор. Может, ты
меня распакуешь уже?!
— Зачем постоянно торопишься,
пришлый? Разве тебе до сих пор больно, разве не отступила ужасная
смерть, завладевшая твоим телом? Я ведь даже подарил тебе друга и
защитника, который будет с тобою вечно. Где благодарность?
— В Караганде, — отозвался я
машинально, пока по телу разливался мерзкий липкий холодок. Не
люблю словес, типа «вечно» и «навсегда», они осаживают мою свободу
воли. Особенно в комплекте с новым чувством — что-то со мной не
так. Когтей на плече не ощущаю, зато от шеи и ниже всё зудится
конкретно.
— Благодарности не дождался, но я из
тех, пришлый, кто словам предпочитает дела, — шаман показал мне
раскрытую ладонь, принялся загибать пальцы, один за другим. Кроме
мизинца с безымянным.
— Три трамы осталось до великой и
страшной ночи, до Черной Луны, какая случается лишь раз в сотню
варсов. Простые предметы в такую ночь меняются, а священные
реликвии становятся чудодейственными... позволь, я помогу тебе.
Ударил легонько по застывшему пеплу,
и тот вдруг пошел трещинами.
— Придется выгрести его до последней
крупицы и бросить в море, вместе с болезнью. Еще раз прогневать
Невыразимого.
— Ты пытаешься усугубить моё чувство
вины? — спросил я для порядку, ворчливо, хоть на деле захотелось
бородача обнять. Руки уже свободны, раздутых лимфоузлов реально не
ощущается, вот только...
— Тебе бы в тату-мастера пойти!
Шикарная тема вышла!
Тут я с эмоциями переборщил. Пытался
выдать искрящийся позитив, но как уж получилось. Не каждый день
обнаруживаешь на собственном торсе картинку, которую не заказывал:
от шеи до пояса, многоцветную, чуть объемную даже. Орла, обнявшего
меня крыльями. Когтистые лапы развернулись аккурат над пупком,
голова, похоже, прячется чуть ниже моей собственной башки, не
разглядишь. Зато с плечом всё в порядке — еле заметный шрам теперь
на месте раны.
— Он и есть, типа, друг и
защитник?
— В твоих словах слышна насмешка, но
это пройдет. Выбирайся, у нас мало времени.
— В самом деле? — захотелось
добавить, что я-то как раз никуда не спешу, но сдержался. Глянул на
Великого Пхе, распахнувшего полог, потом на себя самого.
— Эй, почтенный! Я понимаю, что у
вас свобода, но там ведь женщины!
— Тебе нужна одежда? — вскинул брови
шаман. — Ты еще не омылся в море, и мертвый пепел по-прежнему
облепляет твое спасенное тело, так не лучше ли облачиться после
омовения?