Вокруг, насколько хватало глаз, простирался темный океан. Но в мглистой тьме что-то клубилось и двигалось вперед, пожирая пространство, погружая его в дурно пахнущее ничто.
– Посмотри на меня, – шептал голос, – обернись…
Каждый раз, просыпаясь, я вскрикивала и хваталась за шею, ожидая увидеть на пальцах кровь, но вокруг все было до противного чисто. Казалось, что я должна что-то чувствовать, но во всем теле царила зловещая тишина: бурлила кровь в венах, работали органы, мозг раздавал им указания и содрогался от ужаса при мысли, что в организме сейчас путешествует неизвестный яд. Но ничего нового я не чувствовала, кроме сонливости.
Вечером я проснулась от того, что подушка под головой стала мокрой. Полная дурных предчувствий, я потрогала шею и испугалась: рана открылась.
– Сестра! – закричала я не своим голосом. – Сестра! Кто-нибудь!
На мои крики сбежались все врачи и медсёстры отделения. Одни смотрели с ужасом, другие – с насмешкой. Лечащий врач осмотрел меня и сделал вывод о том, что швы вновь исчезли.
– Странно, – буркнул он, с холодным спокойствием накладывая новые, – материал обычный… Рана, несмотря на тяжесть, тоже…
– Доктор, – прошептала я, вздрагивая каждый раз, когда изогнутая игла входила в кожу, – как вы считаете, чем могла быть нанесена эта рана?
– Я бы сказал, что вы потерпели неудачу в схватке с диким животным, – пробормотал врач. – Но, как сказала ваша подруга, вас нашли в кровати. Я теряюсь в догадках, мисс Йеллоувуд, и такая реакция организма меня сбивает с толку ещё сильнее.
– Сколько мне ещё тут быть? – спросила я, уже зная ответ.
– Думаю, пока швы не перестанут исчезать, вам придётся полежать, – врач завершил работу и убрал инструмент. – Это ненормально, и я намерен выяснить, в чем дело.
Я уныло кивнула. Неопределенный срок. Ты можешь лежать тут неделю или месяц, а может даже полгода или год, кто знает? Я была напугана всем этим до такой степени, что едва сдерживала желание выпрыгнуть в окно. Трусливо сбежать, а потом носиться по Пайнберри в одном халате. На мгновение перспектива оказаться фигурой, маячащей в программе новостей, показалась мне заманчивой… но здравый смысл все-таки победил.
***
Так прошло пять томительных дней, в течение которых меня то и дело навещали знакомые да врачи, проверяющие, как поживает рана. Та, к слову, поживала замечательно – каждые новые швы растворялись с такой скоростью, словно их опускали в кислоту. Врачи хотели было собрать консилиум, когда вдруг все закончилось. Рана затянулась, оставив после себя лишь бледный рваный шрам.