– Привет, подранок, – Джи дружелюбно толкнула меня в плечо кулаком, а потом обняла, – я так скучала по тебе в обычной одежде.
– Лив! – Холли едва ли не прыгала на месте, сияя своими голубыми глазищами. – С выздоровлением!
– И я скучала, – я стиснула в объятиях сразу обеих, крепко-крепко. – Как хорошо ехать домой!
Джи открыла передо мной дверь машины, и я села, уткнув нос в душистый букет цветов. Холли расположилась позади, Джи бухнулась на водительское сиденье и подняла типичную водительскую суету: поправление зеркала, потом кресла, шуршание бумажками в бардачке. Она тщательно проверила документы в бумажнике, потом, вздохнув, пристегнулась.
– Ну что, девчонки, поехали?
– Поехали! – закричала Холли. Я улыбнулась.
– Куда едем?
– В пиццерию, – Джи затормозила на пешеходном, сурово глядя на медленно переходящую дорогу пожилую парочку. – Посидим, выпьем пивка… ну, точнее, сока. Или газировки. Поедим пиццы. Отметим, так сказать, твою выписку.
Я опустила козырёк, пряча глаза от солнца. Наступил октябрь: как и все городки в Америке, Пайнберри принялся неспешно готовиться к Хэллоуину – повсеместно витрины украшали зловещими тыковками из бумаги, гирляндами в виде летучих мышей или чертей, по вечерам деревья на аллеях загорались яркими лампочками, а на столбах то тут, то там виднелись объявления о предпраздничных акциях и мероприятиях. Я прижалась лбом к стеклу и прикрыла глаза. Меня мутило, голова кружилась. Неосознанно я дотронулась до шрама на шее, но успела отдёрнуть руку прежде, чем кто-либо заметил и спросил, в чем дело. Рана не болела – все было хорошо. Отчего же тогда мне так паршиво?
Джи припарковалась у пиццерии. Взяв в руки сумочку, она осторожно толкнула меня:
– Вылазьте, Йеллоувуд! Пойдем, поедим.
Я вышла последней. Настроение вдруг ухудшилось. Солнце нещадно палило, хотя сейчас, в октябре, оно уже не должно даже пригревать…
– Лив? – Джи взяла меня за руку и с тревогой покосилась на Холли. – Тебе нехорошо? Ты такая бледная…
– Нет, идём, – я перевела дух и вытерла испарину со лба. – Веселиться, ура.
Обе переглянулись с нескрываемым волнением и, взяв меня под руки (на самом деле, под руку взяла только Джи – маленькая Холли обняла меня за талию), повели в прохладную пиццерию. Скрывшись от солнца, я вновь почувствовала себя почти здоровой. Джи с Холли громко спорили, за каким столиком нам надо сидеть, а я лишь растерянно смотрела по сторонам. Казалось, что все смотрят только на меня, но, на самом деле, все были заняты своими делами.