Рядом с торговой площадью два маршрута трамваев соединялись,
первый, соединявший вокзал и слободу Белинского, шёл в сторону
скотобойни через мостли, а второй по улице Алексеевской доходил до
полотняной фабрики. Сергей общественным транспортом пользоваться не
стал, во-первых, погода действительно была почти летняя, а
во-вторых, зачем отдавать гривенник кондуктору, если быстрым шагом
можно вполне дойти до дома за десять минут.
Он вышел на Советскую улицу, свернул налево, миновал бывшее
пожарное депо с пристроенной каланчой и правление лимонадного
завода, в лавке напротив окружного суда купил жестяную баночку чая,
фунт ветчины, четверть фунта сливочного масла, бутылку молока,
кулёк мармелада фабрики «Симон» и два калача, спустился по улице
Урицкого, обогнул здание первой единой трудовой школы, на секунду
притормозил, решая – зайти или не зайти, решительно мотнул головой,
перешёл на бывшую Георгиевскую, ныне Калинина, и пройдя немного по
ней, постучал в окно первого этажа дома номер девять.
– Граждане Кикоины!
Через некоторое время створка чуть приоткрылась, а потом настежь
распахнулась, на улицу выглянула растрёпанная женщина в цветастом
халате.
– Ох, это вы, Серёжа. Я уж думала, кто из чужих ломится.
– Свои. Держите, письмо от сынка вашего.
Женщина протянула руку, ухватила конверт.
– А шейнем данк. Чаю не хотите с берцелем? Только вчера
испекла.
– Домой тороплюсь.
– Ну тогда зай гезунд. И скажите Любе, чтобы домой шла
немедленно.
– Обязательно, – Травин не успел на шаг отойти, как окно с
треском захлопнулось.
После Баториевого пролома город перетёк в Алексеевскую слободу,
по левую руку, в направлении завода Металлист, виднелись высокие
здания и производственные трубы, а по правую, до реки Великой,
раскинулась типичная русская деревня – с одноэтажными бревенчатыми
домами, курами, огородами и банями, которые топили по-чёрному. Один
из таких домов достался Травину, считай, почти задаром, за два
бумажных червонца в месяц – владелец, работавший на пивоваренном
заводе, прошлой зимой утонул, унаследованный дом поделили между
собой два сына. Младший уехал на заработки в Ленинград и
возвращаться не собирался, а старший жил в соседней, через забор,
избе. Наследство продавали, но численность псковского населения,
выросшая за последние несколько лет, замерла и даже уменьшилась,
те, кто помоложе, перебирались в областной центр, пожилое поколение
от отсутствия жилья не страдало, поэтому покупателей пока что не
было. Вот и пустили жильца из приезжих, чтобы зря имуществу не
пропадать, и не пожалели, правда про себя перешёптывались, что
глуповат - чужой дом за свой счёт принялся ремонтировать, стены
конопатить да полы перетягивать, даже малую печку переложил, разве
ж с посторонним имуществом так поступают. Но чего ещё от этих
приезжих из Москвы ждать, лопухи.