Пятистенок делился на две части – тёплую и холодную. В центре
тёплой части стояла огромная печь, у окна – стол с тремя стульями,
у противоположной стены ещё один стол с примусом, шкаф с резными
шишечками, комод и сундук, два дальних угла были выгорожены
дощатыми стенами. В холодной части между с хозяйским сеновалом,
который в апреле уже опустел, и ещё одной небольшой печью стоял
мотоцикл с коляской и гордой надписью INDIAN на бензобаке, в
ближнем углу - двухпудовая гиря Песковского литейного завода, под
балкой висел мешок с песком. В дальнем углу под деревянным люком
был устроен ледник.
В тёплой части за столом сидели две девочки, одна лет
восьми-девяти, светловолосая, в полосатом платье, и вторая постарше
на несколько лет, с тёмными волосами и карими глазами, они листали
толстую книгу, перешёптывались и смеялись. Рядом лежали исписанная
наполовину тетрадь и учебник арифметики Рашевского.
– Привет, дядя Серёжа, – светловолосая девочка вскочила, забрала
покупки. – Я кашу пшённую сварила. Что ты принёс? Ветчину? Ух
здорово, а то мы тебя ждали, аж живот сводит.
– Клади всё на стол, – Сергей прошёл в свой отгороженный угол, –
Люба, твоя мама сказала, как я тебя увижу, отправить домой.
Темноволосая приподнялась.
– Не торопись, я до дома ещё с полчаса буду идти, а то и дольше,
ешьте, меня не ждите. Никто не заходил?
– Варвара Алексеевна не заглядывали-с, – светленькая девочка
лукаво улыбнулась, Люба прыснула. – Дуются. Только, дядя Серёжа,
если ты с ней не помиришься, она мне опять «посредственно» будет
ставить, а я всю таблицу умножения выучила и задачки правильно
решаю. А так получается, что Люба со мной занимается зря.
– Оценки, Лиза, не главное, – Травин положил в портфель
полотняные штаны, фуфайку и банное полотенце. Общественные бани
работали до девяти вечера, стоили двадцать копеек, но, если сунуть
сторожу сверху гривенник, можно было хоть всю ночь плескаться. –
Главное – как ты свои знания сможешь применить.
– А я стишок новый выучила, про тебя, – похвасталась Лиза. –
Рассказать?
– Давай, – Сергей пошарил в комоде, мыло заканчивалось.
– Кто стучится в дверь ко мне с толстой сумкой на ремне, с
цифрой пять на медной бляшке, в синей форменной фуражке? Это он,
это он, дядь Серёжа почтальон.
Сергей засмеялся. Этот стишок он в детдоме учил. Точнее говоря,
будет учить лет через семьдесят. Воспоминания подступили и так же
быстро отхлынули, вызвав приступ головной боли.