И уже не удивляет, что тайное стало явным.
Возможно здесь, во дворце, никогда-то и не было тайн.
- Боги её признали, - задумчиво возражает Владыка Копий.
И взгляд его спокоен.
Это спокойствие раздражает Советника Инуа, и тот отставляет
кубок, тянет шею, украшенную тремя нитями. На каждой – золотые
бусины с гравировкой, восславляющей древность рода. Каждая бусина –
имя. И собственная, Инуа, когда-нибудь появится на этой нити.
- Боги… ли? – озвучил он сомнение.
И прочие закивали.
Славные рода.
Древние.
И каждый древностью способен поспорить с иными. А ведь будут
спорить. Дай шанс и вцепятся друг другу в глотки, пытаясь выдрать
свой кусок власти.
Трона.
Верховный покачал головой. Плохо. Куда хуже, чем ему
представлялось. Если начнется междоусобица, Империя падет.
- Боги, - он поднялся, опершись на плечо Владыки Копий. И плечо
это, прикрытое лишь шкурой горного льва, было крепко, словно
камень.
Это давало надежду.
- Если Боги признали эту… - Советник Кипактли осклабился. – Это
дитя, они примут её. И благословят. Так, что благословение это
будет понятно всем.
- А так не понятно? – Владыка Копий тоже встал, но поддержал
Верховного. – Подательница Жизни не должна искать признания
смертных.
- Ты просто хочешь пристроить сына поудобней.
- Мой сын нашел свое место. И счастлив.
- Чудесно, - вяло хлопнул Кипактли и обернулся. Он поднял руки,
и браслеты из алых камней, камней цвета крови, носить которые было
дозволено лишь тем, чьи предки смешали кровь с благословенной,
вспыхнули. И свет их яркий заставил прочих замереть. – И сердце мое
радуется за тебя и твоего сына, гордый Ицкоатль. Как и за
твоего…
Он отвесил поклон в сторону Хранителя Казны, который вновь же
нервно дернулся.
- Однако оно разрывается от боли и непонимания. Как получилось
так, что тот, кто был полон сил, кто был подобен могучему древу,
корни которого пронзили твердь земную, а ветви достигли небес,
умер? И отчего случилось сие ночью? И как вышло, что никому-то из
нас, достойных, не было дозволено омыть его тело? Нарядить в
последний путь?
Голос до того тихий, загремел.
- Как вышло, что величайшая честь досталась ничтожным рабам? И
где эти рабы ныне?
- Там, где и должно, согласно старому обычаю, - произнес
Верховный. И от боли голос его сделался скрипуч. Но сил хватило,
чтобы устоять. Пусть и с опорой. – Что до прочего, то боги и
вправду сказали свое слово. А если у тебя, почтенный Кипактли,
имеются сомнения, что ж…