Ему трудно сдерживаться.
По другую сторону сидит Такхвар. Он кажется безмятежным, но
Винченцо кожей чувствует напряжение.
- Оно, конечно, следовало бы раньше заняться делом, но твой отец
не слишком торопился.
Детям старого барона за столом не место.
И к лучшему.
Им безопаснее на женской половине.
- Верно, рассчитывал, что отпишет фьеф своему ублюдку, но вышло,
как оно вышло… так что я помогу. Всего-то надо будет, что пару слов
сказать. Читать-то умеешь?
- Умею, - барон поднял с блюда тощую перепелку и протянул
родственнику. – Но я уже произносил эти слова. И наставник у меня
имеется.
- Даже так?
- Отец настоял, - не моргнув глазом, соврал мальчишка. – Он
нашел достойного человека.
- Ты мне не писала.
- Прости, - баронесса потупилась. – Разве женщина может что-то
знать о вещах действительно важных.
- Твоя правда, - перепелку Хальгрим разломал пополам и сунул в
рот. Жевал вместе с костями, и хруст был слышим. – И что за он?
- Наемник, - баронесса протянула через стол серебряное блюдо с
жареными ежами. – Попробуйте, леди Алисия, они сейчас только жир
нагуливают. Весьма нежны.
- Кто-то из старых знакомых?
- Не знаю.
- И где он? – Хальгрим обвел взглядом всех, присутствовавших в
зале. – Куда посадили? Отчего ты, мальчик, проявляешь к своему
наставнику такое неуважение?
- Он болен.
- Чем?
- Понятия не имею. Что-то с магией связано, - баронесса давно
научилась мешать ложь с правдой. – Какое это имеет значение? Если
он умрет, то проблема разрешится сама собой.
- И то верно, - Хальгрим явно повеселел. – Потом покажешь мне
этого… наставника. А ты, парень, ешь и побольше. Тощий какой. Так
значит, венец тебя принял? Жаль, что я не присутствовал. Спешил,
да. Спешил. Но опоздал. Покажешь? Твой отец отличался редкостным
упрямством. Я не раз и не два предлагал ему хорошую цену…
Винченцо прислушивался к разговору, впрочем, не он один.
- Скажи, - шепотом поинтересовался Такхвар. – Твоя сестра… что
она говорит?
- Что он поправится, но нужно время, - так же шепотом ответил
Винченцо.
- Чтоб оно у нас было.
Хохот Хальгрима заставил содрогнуться и каменные своды.
Позже, когда задудели дудки и застучали барабаны, радуя гостей,
Винченцо тихо встал и вышел. Суета нарастала. И в ней никто-то не
заметит исчезновения человека столь ничтожного.
Не должен был бы заметить.