Людей было жаль.
Априори.
- Я б и не сунулся сюда. Отец велел, - Хальгрим откинулся на
спинку стула, и тот заскрипел. – Нехорошо выйдет, если Гиту
прибьют. Да и мне она, пусть дурная, а сестра. Кровь – не водица.
Так что уж потерпите.
- Потерплю, - ответил Миха. – Посмотрю.
- И то верно. Воевать нам ни к чему. Ешь. Тощий больно.
Прокляли? Может, маги? Эта вон, кошка блудливая. По глазам вижу,
что блудливая. И вообще магам веры нет никакой. Вечно что-то мутят.
Сестра сказала, что прошлый её травил. Скотина.
Миха вцепился зубами в кусок буженины, напоминая себе, что
молчание – золото.
- Я мог бы тебя вызвать. На поединок. И прибить.
- Или я тебя.
- Вряд ли. Ты еще слаб. А ждать, когда силу наберешь, мне резона
нету, - все-таки ему быстро надоели игры, и уже этим Хальгрим
вызвал вяловатую, но симпатию. – Я дам тебе денег.
Симпатия умерла.
- И ты проведешь ритуал. Отпустишь мальчишку.
- Нет.
- Триста медведей. Это неплохая сумма для бродяги.
- Нет.
- И право остаться в моей дружине. Мне нужны сильные люди.
Сильные и разумные, - Хальгрим поднялся. – Подумай. Только очень
хорошо подумай.
Миха вздохнул и, подвинув поближе второй кусок, повторил:
- Нет.
- Ну и дурак, - как-то совершенно спокойно отозвался Хальгрим. –
Тогда придется тебя убить.
- Попробуй.
Миха облизал пальцы и подумал, что почему-то не испугался. Это
тоже было ненормально. Тот, прошлый Миха, не любил драк и всяческих
их избегал.
Дикарь… дикарь потребовал вернуться к мясу. Раз уж их пока не
убили. Перспективы – дело мутное. Мясо – конкретное. А Хальгим
надолго остался за дверью.
Ждал, что Миха передумает?
Наверное, это было бы разумным. На редкость разумным. Избавиться
от клятвы. Перепоручить и мальчишку, и замок этот, и весь
средневековый бедлам человеку, который точно с ним справится. Но…
Миха, кажется, и вправду был не в ладах с разумом.
- Ничего, - проворчал он, выпустив когти. – Как-нибудь
разберемся.
Глава 10
Город ликовал, приветствуя новую Владычицу. И неспешно ступали
белоснежные лошади, спины которых были украшены алыми попонами. В
гривы заплели алые же ленты, ими украсили и помост. Поставленный на
дюжину колес, тот был огромен.
Делали его в спешке, а потому под роскошными тканями, которыми
помост убрали, скрывалось самое обыкновенное темное дерево. И
Верховный не мог отделаться от мысли, что это – очередная ложь.