Нет, не восторг.
Люди выходили на улицы. Люди кидали под копыта лошадей цветы.
Кричали и взывали к богам. Некоторые расписывали лица алыми
красками, другие царапали кожу и тоже рисовали, но уже кровью.
Кружились танцовщицы.
Звенели струны.
Гудели рога.
Гремели медь и сталь. И воины стояли, не позволяя толпе
приблизиться к помосту, на котором восседала та, что ныне была
равна богам.
Помост был сделан в виде легендарной горы Цапель, с которой
некогда боги спустились к людям. Гору выкрасили в желтый цвет,
кое-где украсив пластинами настоящего золота. И уже на самую
вершину её поставили трон. Девочка на нем, пусть убранная в самые
роскошные одежды, казалась совсем крохотной.
Ненастоящей.
И Верховному было страшно. За нее вот, взирающую на людей,
удивляющуюся этим людям в их радости, которая так походила на
ярость. И за людей же, что ждали чуда.
Надеялись на чудо.
Собственное его место было за помостом, в паланкине, который
несли крепкие храмовые рабы. Ради праздника их облачили в золотые
одежды, украсив кожу алыми узорами. И Верховный сидел ровно,
стараясь отрешиться от гула толпы.
От взглядов её.
К счастью, ныне смотрели не на него. Кто он такой, рядом с
Богоподобной?
Мутило.
И слабость вновь вернулась, несмотря на усилия мага. Его
настойки и эликсиры помогали, но ненадолго. Пусть так. Теперь,
когда Верховный понял, что времени у него почти не осталось, он
стал решительней.
Давно следовало бы…
- Слава! – взвизгнул кто-то совсем рядом, выбросив в воздух
ленту из шелковых цветов. И та закружилась диковинной змеей.
Ему донесли, что почтенный Советник Инуа занемог.
Сколько он протянет? День или два? Он силен, крепок, но это его
не спасет. А вот Кипактли случилось на змею наступить. Как только
очутилась она в покоях? Рабы не доглядели. А целители не спасли. Да
и то, есть ли спасение от яда пустынной гадюки?
Неисповедимы пути богов.
Даже если приходится помогать им. Главное, что поняли.
Присмирели. И стихли те самые, опасные разговоры, которые
заставляли Верховного переживать.
Небо и то унялось, перестало сбрасывать звезды, даруя слабую
надежду, что все-то, виденное прежде, лишь предупреждение
неразумным. Что внявши ему, мир спасется.
Что отступила беда.
Надолго ли?
Верховный откинулся на подушки и смочил губы губкой. Аромат
розового масла мешался с тяжелым смрадом гниения. Рука заживала
плохо. Плоть отторгала и мази, и масла, которые маг наносил
ежедневно. Повязки приходилось менять часто, и это тоже причиняло
боль. Но когда маг осторожно предложил маковое молоко, Верховный
отказался.