— Ты понимаешь, как много сил вложено мико в это саке? Это
многодневный труд, это отдача всего себя, каждое зернышко риса
пережевано юными девами, годы выдержки! Это жертвенный напиток! —
строгий голос Отохиме продолжал отчитывать виновато склонившего
голову Шутен-доджи.
В небесах перекатывался довольный, напоминающий перекаты
далекого грома рык Оэчиноками. Тихо плакала у меня на груди Хикава,
повторяя одни и те же слова. В море на волнах плескалось
бесформенное тело Умибодзу. Появлялись все новые души и образы
людей, притягиваемые моим измерением. И несколько лет жизни в один
момент обрушились на меня, окончательно выбивая из колеи и приводя
в полнейшее смятение.
Десять лет живя размеренной жизнью, не замечая даже хода
времени, я, кажется, совсем отвык от такой активности. Голова
ломится от событий, с которыми нужно теперь разбираться.
— Тише, Хикава, я никуда не ухожу, — еще раз негромко попросил я
прижавшуюся ко мне ками Узумаки, — давай попробуем поговорить.
27 октября 59 года от начала Эпохи
Какурезато
Сложив все шесть рук за спиной, я с легкой улыбкой рассматривал
растянувшуюся на всю стену длинного коридора королевского дворца
Роурана роспись. Недостаточно хорошо разбираюсь в техниках
настенной живописи, поэтому не знаю, фреска это или еще что-то, но
неважно. Главное было в содержании. Хотя не скажу, что оно было
каким-то захватывающим дух. Техника простая, стиль слишком
специфичный, мотив в целом знаком. Уточню. Знаком мне, однако забыт
многими жителями этого мира.
Росписи были срезаны со стен руин в землях за Корьюзаном и
перенесены по частям в Роуран, где и реставрированы. Долгое время
краски от ветра, солнца и воды были защищены древним камнем стен,
но землетрясение обрушило старые постройки и обнажило написанные в
древности картины, отчего те теперь были местами подпорчены, но все
же оставались узнаваемыми.
На панно были последовательно отображены несколько разных
событий, соединенные одним мотивом — деревом. Гигантским деревом,
которое изображалось возвышающимся над многочисленными зелеными
горами. Ровный ствол, раскидистая крона и лишь один плод,
напоминающий раскрывшийся спелый каштан. У корней дерева изображены
мелкие человеческие фигурки с направленными друг на друга копьями —
две противоборствующие армии, надо полагать. Следующая композиция
показывала этот самый плод уже в большем масштабе и рядом с ним
фигуру женщины, размером с сам плод. Детализация рисунка невелика,
поэтому узнать ее было бы сложно, если бы не два четко
угадывающихся рога на голове.