Барон слово сдержал, вернулся в сгущающихся сумерках. Он вновь переоделся, облачившись во все черное. Меч теперь красовался на перевязи, скрытый плащом.
— Накинь!
В руки полетел второй плащ с капюшоном. По приказу Антрея укуталась в него с головы до ног и вышла на улицу.
Солнце почти село; под ноги ложились густые тени. Контуры предметов постепенно терялись, на перекрестках зажигались огни — вставленные в специальные держатели факелы.
Мы быстро шагали на запад, постепенно забирая чуть севернее.
Майн постепенно менялся, превращался в тот самый Верхний город. От Нижнего его отделял тенистый бульвар с променадом на набережной. Тут дышалось иначе, пропали веревки с бельем, только стало еще темнее: дома стояли реже, факелы, соответственно, тоже попадались не столь часто. Глубокие тени пугали. Мнилось, за каждым углом, в каждой нише подъезда притаились маньяки, грабители и наемные убийцы.
Пахло какими-то цветами.
Изредка, попадая в пятна света, выныривая из темноты мотыльки — белесые создания, никогда не видевшие солнца. Отчего-то казалось, будто они облачены в саваны. Не иначе, сказывалось знакомство с некромантами.
Барон шел быстро, фактически волок за собой. Он обнажил меч и напряженно поглядывал по сторонам, лишь усиливая общую нервозность.
Пару раз мы скрывались за деревьями или в тени оград, чтобы переждать отряды стражи. Патрули ходили по трое, освещая мостовую фонарями. Они напоминали гвардейцев, охранявших королевские резиденции на потеху туристам, только эти не столь представительны, одеты хуже, да и проткнут без лишних слов. Чтобы не закричала, не издала ни звука, пока стража не скроется из виду, Антрей зажимал рот рукой. От его перчатки пахло лошадиным потом.
Мы все дальше удалялись от временного убежища.
Впереди замаячила городская стена.
Велев не вмешиваться, барон покопался за пазухой и извлек кошель. Высыпав его содержимое на ладонь, при блеклом свете нарождавшегося месяца он отсчитал пару монет и убрал мошну обратно.
Корыстолюбивые стражники согласились за взятку открыть калитку в воротах, через которую мы благополучно выбрались из города. Впереди блестела лента реки. Миновав мост, очутились на широкой дороге, больше напоминавшей проселок, чем улицу. Однако ее замостили деревянными плашками, по которым цокали, как ни старалась ступать тихо, каблуки башмаков. Впрочем, шпоры барона тоже позвякивали, не одна я шумела.