Особое
место чиновников особенно обнаружилось в день выплаты жалованья.
Ему вдруг выплатили на пятнадцать рублей больше! При чем Арсений
Федорович сказал, что по приказу его высокопревосходительства
служащим его канцелярии будут всегда выплачивать больше в
соответствии с классом и должностью. И не только с основным
жалованьем, но и дополнительными проработками.
Что же Андрей Георгиевич был
не против, благо комната в новой квартире стоила в месяц почти
красненькую. Да еще время от времени дополнительно приходилось
доплачивать за дрова и за свечи. Но и работать приходилось гораздо
больше, чем раньше. Не каждый день, разумеется, но тем не
менее.
И когда титулярный советник
Щекин заикнулся было, что надо бы отдохнуть, столоначальник только
посмотрел на него ледяным взором и сказал, что не желающие работать
могут уходить сегодня же. Он будет совершенно не против.
Чиновники на это только
зашуршали, как полевые мыши. Уходить из канцелярии они никак не
хотели. В ней и жалованье было лучше, и перспективы на будущее
виделись лучше.Попаданец же лишь потихонечку хмыкнул.
В любом случае он и еще столоначальник работали больше всех.
Особенно он. И такой вывод отнюдь не только из самолюбование. С
недавнего времени Арсений Федорович требовал все беловые бумаги к
министру и для министра, как правило, в Зимний дворец, писать лишь
губернскому секретарю Макурину. При этом, когда они был одни
столоначальник тихонечко шепнул, что это не его инициатива. И его
высокопревосходительство министр Подшивалов, и высокопоставленные
получатели, даже сам августейший государь просят (а кто имеет право
и приказывает), чтобы писал только чиновник канцелярии министерства
государственных имуществ Макурин.
Честно говоря, приятно и даже
волнительно. Но и работать было надо гораздо больше и внимательнее.
Очень внимательно! Любая ошибка вызывала недоуменное замечание, а
чернильная клякса еще и злобное недоумение. Пришлось
столоначальнику Арсению Федоровичу спешно сесть за проверку бумаг
Макурина, тщательно взирая за каждым словом. Понимал, что его
подчиненный делопроизводитель просто устает и от этого
ошибается.
То есть он и раньше читал
документы своего лучшего чиновника, но как бы невзначай, не выделяя
его из общего ряда канцелярских служащих. А теперь лукавить не
стоило. Слишком много и слишком значимы были
высокопревосходительства, чтобы пропускать всякие недостатки. Так и
не то, что награду не получишь, еще и чин с легкостью
потеряешь.