Однако жизнь даже вXIXвеке оказалось сложнее, чем думали самые
опытные и вышестоящие чиновники. Однажды уже в ноябре, когда дождь
давно уже все чаще сменялся снегом и улица встречалась даже не
холодцем, а откровенном морозцем, Арсений Федорович, вернувшись из
канцелярии министерства, с особенным чувством выматерился, что было
с ним редко. И, честно говоря, сам Андрей Георгиевич видел это
впервые.- На, возьми, - кинул он пакет на стол
Макурину, - посмотри взглядом новичка. Может быть что-то и
увидишь.
Андрей Георгиевич цепко
посмотрел распечатанный пакет. Документ был от них (министерство
государственных имуществ) в другое министерство (финансов). То есть
из России он не вышел. Более того, не вышел он и за сферу казенных
доходов. И министров он не касался, судя по обращению и подписи. Ни
нашего, ни ихнего.
Грубо говоря, это было частное
поручение от одного замминистра к другому. Дело лишь касалось
ведомства — они были разные. Что же причин, по которому оно
вернулось, то тут большим знатоком быть не значило — грязно и с
ошибками. Всего-то. Но тонкость оказывалась такой, что причины эти
были сугубо формальные, поскольку действительные наличествовали
другие.Макурин вопросительно посмотрел на
столоначальника. Дальше что? Ведь тот не зря отдал не принятое
письмо. Не тот он пока еще должности и класса по сравнению с
Кологривовым, чтобы столоначальник просто так показал неудачное
послание.И он оказался был прав. Арсений Федорович
вопреки обычаю не строго приказал, ласково попросил:-
Голубчик Андрей Георгиевич, я вас попрошу, перепишите этот документ
и отправьте личным образом. Причины возврата никчемные, но, тем не
менее, и на них надо отреагировать.
Подчиненный как бы был
польщен. Как же, его превосходительство просит! Лишь только быстрый
острый взгляд чиновника на начальника показал, что тот все понял и
попользоваться им втемную не удастся. Впрочем, и ладно. Спор шел о
конкретных чиновниках и касался не государственных интересах, а
личных. Один замминистра захотел лягнуть другого, поскольку тот уже
давненько его как-то обидел. Молодой же человек был еще не только
новым, но и мелким чиновников, чтобы кому-то было интересно
конкретно его кусать.
Кологривов только негромко
сказал, чтобы хоть как-то заинтересовывать оного
чиновника: