Излечить человека от зависимости в случае с перламутровым
порошком было крайне трудным делом для самых лучших наркологических
клиник. Удачные случаи излечения составляли какие— то жалкие
проценты от общего числа.
У всех остальных участь была крайне незавидной: Спираль медленно
пожирала их изнутри, постепенно запуская в организме явления
близкие по эффекту к агональной стадии. Пока жертва не обращалась в
высохшую бледную пока ещё живую мумию.
После двух-трёх случаев вдыхания перламутрового порошка у жертвы
оставалось лишь два варианта: существование в постоянной угнетающей
серости, без смысла к существованию или медленное самоубийство. За
всё это каждая из жертв ещё и должна была заплатить. Первые
пакетики «Спирали» всегда стоили относительно недорого, примерно,
как обед в придорожном кафе, но с каждой неделей приём
перламутрового порошка жертва вынуждена потреблять всё бо́льшие и
бо́льшие порции, отдавая всё больше денег и ускоряя своё
фактическое самоубийство.
«Спираль» начала собирать души жителей столицы и других городов
относительно недавно, но Владислав уже успел вдоволь насмотреться
на тела тех глупцов, что поверили, будто на них «Спираль» не
подействует, как на других, будто бы у них получится контролировать
её.
Глупцы. Высохшие, бледные, жалкие… и мёртвые.
Владислав миновал двух спецназовцев, что стояли у дверей
подъезда, выбросил сигарету в урну и вошёл внутрь. Чистый, тихий, с
бело-зелёными стенами подъезд дома ничем не отличался от таких же
подъездов в тысячах московских шестнадцатиэтажках. Стройные ряды
почтовых ящиков, цветы в вазонах, будка с консьержем, которого
выгнали на время проведения задержания, лифтовой холл и лестница,
возле которой висит круглое зеркало. Исключением были только
несколько квартир на первом этаже – там, под видом офиса одной из
многочисленных риелторских контор скрывался наркопритон в самом
своём банальном смысле.
Самый молодой подполковник в ГУНК прошёл мимо тихих квартир,
владельцы которых наверняка сейчас приникли к дверным глазкам, в
самый конец коридора. Одна из дверей, древесно-кофейного оттенка,
медленно приоткрылась, проходивший как раз мимо этой двери
Ковалевский, молча толкнул дверь и захлопнул её обратно.
У выбитых спецназом дверей беседовали трое офицеров
госнаркоконтроля. При виде подошедшего Владислава они мгновенно
замолчали, а их подрагивающие руки поднялись к головам. Молодой
подполковник не обратил на них никакого внимания. Он переступил
порог одной из квартир притона – всего их было четыре – и прошёл
внутрь.