Пятый день. Десятый. Двадцатый. Горы всё не кончались. Зато
заканчивалась еда. А места были, прямо скажем, малолюдные. Ни
поторговать, ни погопстопить. Пайки урезались, лучники, как могли,
на ходу обогащали наш рацион дичью.
На двадцатый день пути арьергард колонны догнала пятерка самых
быстроногих белых, которых я оставил у старой базы.
– Пришли астеки, – сдержанно отчитался пятерник. – Многие сотни.
Всё разнесли по камушку.
Значит, не зря убежали. Ну, хоть, не так обидно.
Повздыхали и пошли дальше.
А на двадцать первый день пути, ко мне подошел сконфуженный
разведчик от авангарда.
– Владыка… – не находя слов, начал он. – Мы… Мы в засаду
попали.
– Чего? – изумился я не столько вестью, сколько интонацией.
Обычно, о подобных новостях сообщают криком и запыхавшись. Иногда
даже из последних сил.
– Лощинка там была очень удобная. И как раз на восток ведет, –
не менее смущенно продолжил лучник. – Ну, мы в нее и пошли. И Белое
воинство, и часть Черного. А тут со всех сторон как
повыскакивали…
– И? – я ни черта не понимал.
– У всех почти атлатли, копья, но атаковать не стали. А со
склонов кричат: ведите сюда Хуакумитлу!
Я готов был душу вытрясти из гонца, который непроизвольно
оказался мастером интриги.
– Прям по имени меня назвали?
Белый, краснея, как вареный рак, кивнул.
– И по-нашему кричали… По-четлански, – из последних сил выдавил
он. – Только говорят криво-косо.
И я пошел. Вапачиро попытался придержать меня за руку… но это
всё было так странно, что у Серого ничего не вышло. Кто? Кто мог
поймать нас здесь, в почти безлюдных горах? Кто знает меня по
имени?
Первый же взгляд на ущелье показал: лезть сюда без разведки,
нашим воинам, конечно, было нельзя. Место просто напрашивалось
стать ловушкой. Ребята Муравья расслабились… либо тоже ушли в
депрессию, как и я. Все склоны (с площадками в несколько уровней)
были усеяны воинами. Яркими, в перьях и красках. Они молча и
свысока (во всех смыслах) смотрели на мой ощетинившийся копьями
авангард. Сейчас мои воины смогли бы выбраться из западни, даже с
терпимыми потерями (хотя, в моей ситуации, каждая подвернутая нога
– это уже заметная потеря). А вот, если бы неизвестные воины
внезапно ударили…
– Я Хуакумитла! Кто звал меня? – интонацию я подбирал тщательно,
еще по дороге: сильно, уверенно и с легкой ноткой недовольства.
Мол, кто это отвлекает дядю от серьезных дел?