— Так-так-так… посмотрим. Ты понимаешь меня? — начал опрос
психиатр, и я уверенно кивнула, а тоненькие круглые очки пожилого
врача чуть сползли на переносицу, настолько внимательно он
вгляделся в моё лицо. — Как тебя зовут?
— Я… я не помню…
На самом деле, я прекрасно помнила своё имя, оно было и на
удостоверении, и на социальной карте, и много где ещё. Но все
подозрительные вещи я спрятала ещё вчера, а светить настоящим
именем, не зная ситуации, не хотелось, мало ли… Да и изображать
амнезию было гораздо проще, чем истерию или шизу.
— А что ты помнишь? — изображая заинтересованность, явно пытаясь
тем самым наладить контакт, спросил доктор Сэлмен, и я, картинно
вздохнув, начала придумывать на ходу.
— Я помню… своё детство. Я родилась в Москве, но потом… мы
уехали… за границу.
— Твои родители эмигранты, так?
— Да, — уверенно кивнула я, пока довольная результатом.
— Хорошо, — вздохнул доктор Сэлмен, сняв с руки часы. — А ты
можешь сказать, который час?
— Пять минут третьего, — без запинки ответила я, и психиатр
довольно кивнул, потому что ответ был правильным. Наклонившись, он
порылся в коричневом портфеле и достал оттуда пустую белую картонку
и показал её мне.
— А здесь ты что-нибудь видишь?
— Нет, она пустая, — так же уверенно проговорила я, прекрасно
зная, какие приёмы на мне сейчас испытывали. Я точно выйду сухой из
воды, вот увидите.
— Угу… значит, твои родители эмигранты. А как ты оказалась в
Лондоне?
— Я… я не помню… — сглотнула я, получив крупицу новой информации
об окружающем мире. Я в Лондоне?!
— А зачем ты бросилась под машину? Я правильно понимаю, тебя
нашли на дороге, именно этот юноша?
Том тотчас авторитетно кивнул, а его скулы так и трещали от
напряжения… сволочь…
— Да, девочка бросилась под машину, я сам видел, своими
глазами.
— Я… я споткнулась! — вставила я, перетягивая одеяло на себя. —
Я плохо помню, но я… я споткнулась и ударилась головой. А у окна
мне… мне стало плохо! Мне стало плохо, я бы упала, но… но… этот…
этот… мальчик… меня вытащил… только я поцарапала окно. Вот и всё…
голова очень кружится, зря я подходила к этому окну.
Моя речь была связной, относительно связной, конечно, потому что
навык английского оставлял желать лучшего. Но этого было
достаточно, чтобы признать меня вменяемой… ну же!
Том словно воды в рот набрал, а я улыбнулась психиатру, пытаясь
изо всех сил наладить с ним контакт. Я вменяема, спроси что хочешь,
отвечу на всё!