— Ты где-нибудь училась? Умеешь читать и писать? — наконец
заговорил доктор Сэлман, и я облегчённо вздохнула.
— Да, я умею. Я… я читаю с пяти лет, очень… очень люблю русскую
классику. Я читала в оригинале Достоевского и Толстого…
— Вы читали «Войну и мир»? — послышался удивлённый вопрос, а я
вконец расслабилась и улыбнулась.
— Конечно, мои родители очень её любят! Мне особенно нравится
метафора дуба в контексте размышлений князя Андрея Болконского… и
небо над Аустерлицем во время ранения князя, крайне животрепещущий
момент. Лев Николаевич очень хорошо пользуется языком метафор, мне
это нравится особенно сильно.
— Аустерлиц? — послышался за моей спиной тихий женский голос. —
Это про Германию? О чём она говорит?
Только вот психиатр изменился в лице и восхищённо
воскликнул:
— Я тоже это заметил! Поразительные метафоры! Удивительно
слышать в таком юном возрасте столь зрелые мысли. Я думаю, дорогая,
с вами всё в порядке, и даже больше, вы очень смышлёная для своего
возраста юная леди! Дамы, прошу вас, развяжите девочку, она не
представляет опасности для окружающих, ни явного, ни какого-либо
другого психоза я не вижу.
«Съел, сучок!» — злорадствовала я про себя, когда меня
отвязывали от стула. А я ещё плевалась в школе, что «Война и мир»
мне не пригодится… Ха! Кикимора Александровна, огромное вам
спасибо! Что бы я без вас делала с вашим дубом и небом Аустерлица!
Пожалуй, это единственное, что я читала по литературе из этой темы,
и то ради сочинения, а вот оно как получилось!
Будет трудно передать словами лицо Тома, когда психиатр сказал,
что я не представляю угрозы для окружающих, ведь эта тварь
добивалась обратного. Подавись! У меня лучшая подруга в орду по
психиатрии поступила, да я ещё и с Настей, аспиранткой-психиатром,
чаи в своём любимом ОППЖ гоняю, когда выдаётся свободная минутка,
думаешь, я не знаю, как проводят осмотр психиатры?! Чёрта с два!
Один-один, сволочь!
— У девочки, скорее всего, посттравматическая ретроградная
амнезия… и возможно, сотрясение головного мозга, — напоследок
проговорил доктор Сэлмен, вставая со стула. — Не давайте ей много
пить и есть, а ещё пусть полежит недельку в кровати, постельный
режим пойдёт на пользу, и головокружения пройдут. Удачи вам,
дорогая.
— И вам, доктор, — с придыханием попрощалась я, приняв помощь от
одной из воспитательниц, будто мне действительно плохо. А когда мы
с Томом пересеклись взглядами, я незаметно показала ему средний
палец и изобразила поцелуй, отчего он вскипел ещё сильнее. Ох да,
он ещё не знает, с кем связался.