— Детей отправляют в деревню, а освобождённые здания выделяют
под госпитали, но… никакой надежды, что нас пустят сюда обратно,
нет. Уже пять похожих приютов распустили, и часть детей попросту
оказалась на улице, а не в «безопасности», как нам обещает
правительство. Дети умирали, я не знала, что и делать, и вдруг из
ниоткуда появилась ты! Навела порядок, организовала огород, учишь
нас правильно кормить детей… я знала, что Господь услышит наши
молитвы, знала!
Она всплакнула и смахнула слёзы тыльной стороной ладони, а я
язвительно подумала про себя: «Ну да, это же Господь учился вместо
меня шесть лет на одни отлично…» Правда, вслух язвить не стала, уж
слишком верующей была женщина, от которой зависело и моё
благополучие в каком-то роде. Её слепая вера даже была мне на руку,
если ей грамотно распорядиться. Поэтому, дождавшись последа, я
отдала ей новорождённую кроху и приступила к тщательному осмотру
плаценты, параллельно протянув:
— Так вы сможете раздобыть немного семян для больных чахоткой,
мадам?
— Я знаю одного прихожанина, который сможет нам помочь, —
отозвалась она, покачивая младенца на руках. — Валери, ты поможешь
нам с малышом?..
Миссис Коул с печалью в глазах посмотрела на роженицу и покачала
головой, и я, прекрасно понимая, что та точно уйдёт от нас без
ребёнка, если сможет оправиться от родов, медленно кивнула, а дел к
моей внутренней радости становилось всё больше и больше.
* * *
В скором времени среди рассады бобовых появилась клумба с
цветами, за которыми ухаживали больные туберкулёзом дети. Я
строго-настрого запретила срывать цветы, да и работали они в
обособлении от остальных, но… впервые вместо открытого недовольства
я заметила в них чувство… умиротворения. Двум мальчишкам и трём
девочкам от пяти до одиннадцати лет явно нравилось ухаживать за
цветами, пусть ничего особенного на их грядке не росло: ирисы,
пионы, герань, маки… За месяц цветы медленно росли, что-то даже
успело распуститься во время августовской жары, и дети радовались
хоть какому-то результату, проводя дни на солнце. А у меня тем
временем тоже подрастал опыт в акушерской практике.
К концу августа в приют приползло по разным причинам около
десяти женщин, может, чуть больше. Но роды я принимала далеко не у
всех, трусливо выбирая случаи попроще, чтобы потом не вариться в
самобичевании по поводу неудачи. И одна наблюдательная дрянь это
заметила, правда, на разговор быстрее пришла не она, а кое-кто
другой, чего я совершенно не ожидала.