– Помогите, – еле слышно прошептала Алла, умоляюще глядя снизу вверх.
– А чем заплатишь? – спросила старуха.
Так она действительно живая? Старуха двигалась, говорила. Значит, она могла помочь!
– В сумке кошелек, там деньги, – начала, было, Алла, и осеклась, вспомнила: черная фигура роется в замшевой сумке, вытягивает оттуда синюю бумажку, звенит мелочью.
Они же украли деньги! Ей нечем заплатить за помощь!
Алла застонала от бессилия и жалости к себе. Хотела завыть, но не нашла сил.
А старуха нависала над ней, как утес, и молчала.
– У меня украли деньги, – обреченно проговорила девушка.
Старуха молчала, и Алла приготовилась умереть – здесь, на тропинке, среди грязного снега и сухих кустов.
После паузы, которая длилась не меньше столетия, старуха спросила:
– Кто тебя ждет?
Алла встрепенулась. Неожиданный вопрос словно согрел ее. Кто же ее ждет?
Конечно, мама! Как ей больно будет узнать, что дочь умерла возле железнодорожной насыпи.
Раньше Алла не была особо слезливой, но сейчас плакала, не переставая. То ли решила перед концом выплакать свою долю слез, то ли они помогали переходу в новое состояние, туда, где уже не будет ни боли, ни холода, ни сожалений о том, что лежишь в одиночестве на грязном, заляпанном кровью снегу.
– Еще кто? – требовательно спросила старуха.
Алла покорно шмыгнула носом.
Еще Вадим. С ним она тоже больше не увидится. Наверное, Вадим будет помнить о ней и печалиться. Алла вспомнила его глаза, цвета крепкого чая… губы… тело, удивительно горячее, точно под кожей была печка… прерывистый шепот…
Сколько же всего в ее жизни больше не будет!
Как и самой жизни тоже…
Слез было так много, что они растопили снег, и щека покоилась на черной раскисшей земле.
– Я могу спасти тебя, – неожиданно сказала старуха.
Что? Что она сказала?
Алла напрягла шею, пытаясь приподнять голову.
– Мне нечем вам заплатить, – пробормотала она. – У меня украли деньги и часы.
– Ты расплатишься потом.
– Я согласна! Я… мама… мои друзья… они привезут вам деньги!
Старуха повела рукой, разом отрезав ее путанное говорение. Алла умолкла, хотя последнее слово еще трепетало на губах.
– Ты обещаешь отдать то ценное, что у тебя есть, но о чем ты еще не знаешь?
Дурацкая детская сказочка! Что это у нее есть, но она не знает?
На мгновение Аллу охватило раздражение – разве перед смертью может мерещиться такая чушь?