Кажется, у меня получилось. Тело, привыкшее к спорту, быстро
среагировало. Но я не помню момента погружения в воду. Лиля,
прости, что оставила тебя. Кто будет заступаться за тебя, и кто
будет теперь дуть на мои ссадины? Прости.
Даже когда мне разбивали губы в кровь, я не плакала, но сейчас
больно было не тело, болело сердце. Болело так, что не хватало
воздуха. Я ненавидела всех, кто был рядом в этом вонючем корыте. Я
ненавидела каждое лицо, даже тех, что помогали мне.
Хоть я уже и могла ходить, я поднималась только для того, чтобы
сходить за грязную тряпку, выполняющую роль шторки в нашем туалете.
Ведро приходилось выносить самим.
Для того, чтобы выйти на палубу, нужна была причина. Ведро было
единственной причиной для выхода, и я решила ею воспользоваться.
Кроме этого, нужно было помыть здесь пол, потому что вонь не просто
мешала дышать, я чувствовала ее даже во сне, когда забывалась на
час максимум, чтобы вздрогнув, как от кошмара, проснуться в кошмаре
еще худшем, чем приходили во снах.
- Ну, как тебе путешествия, бедная овечка? Думала, жизнь будет
белой, как твой чепец, и ты такой же светлой выйдешь замуж за
бумагомарателя, что строчит липовые отчеты в компанию, нарожаете
детишек, и будешь счастливо жить? – та, которую матрос называл
Бетти, с ехидной улыбкой встала на моем пути перед лестницей –
единственным выходом из трюма.
- Если еще раз разинешь на меня свою вонючую дыру, которую ты
считаешь ртом, я утоплю тебя в этом ведре, поняла меня? - я
наклонилась и прошипела ей на ухо, показывая содержимое ведра. Она
не столько испугалась того, что я действительно могу мокнуть ее
рыжую голову в местный туалет, сколько оторопела от слов, что
изрыгал мой пуританский рот.
Она отошла, и когда еще две хотели пошутить надо мной, выставила
руку вперед, не давая им пройти ко мне.
Первый глубокий вдох чистого воздуха сделал жизнь сносной. На
палубе было тихо – паруса надувал ветер, и беготни, которая была
пару дней назад не было. Мистер Ланкридж был на мостике, и чуть
наклонил голову в знак приветствия. Я прошла в заднюю часть, вылила
ведро за борт, и взяла чистое ведро, которое стояло тут же, с
привязанной к нему веревкой. Скинула его, набрала воду, вытянула,
перелила в мое, грязное, сполоснула и вылили снова. Набрала еще
одно чистое ведро и попросила ведро, из которого можно было помыть
пол.