Я подняла на
Аурелио непонимающий взгляд.
– В подворотни?
И об этом ты мечтал, имея устроенную жизнь?
– Не
попробовавший не понимает, как, насмерть замерзнув, отогреваться теплом друзей,
прижавшихся к тебе на худом тюфяке. И как здорово плевать с высокого моста в
реку и смеяться в полный голос, не обращая внимания на людей, в презрении
морщивших носы. Не вкусивший свободу не знает, что потерял. Но я был благодарен
твоему отцу, подобравшему мальчишку с улицы. Я упорно занимался собой и верил,
что однажды из меня получится отличный защитник рода Сэкхарт.
– Я паршивая
овца в нашей семье, – мне сделалось стыдно.
– Нет, я не
позволю тебе так о себе думать. Я сам займусь твоим воспитанием. Отец только
портит тебя своей любовью.
– Разве ты
приехал не для того, чтобы сопроводить меня на бал? – я поерзала, понимая, что
вот этот, стоящий передо мной мужчина, вполне серьезен. И та самая свобода, о
которой брат с упоением говорил, для меня закончилась.
Но я не из тех,
кто быстро сдается. Стоило прощупать почву. Может, все не так плохо? Ну наймет для
меня Золотце кучу суровых учителей, а сам вновь исчезнет на пару лет и лишь в
письмах будет интересоваться моими успехами.
– Час назад я тоже
думал, что задержусь здесь только до бала. Сорока дней вполне хватит для
общения с родными, но…
– Думал–думал и
передумал? – я попробовала повторить за братом и иронично поднять бровь. Судя
по тому, как он, глядя на меня, поморщился, не получилось.
– Придется кое–кем
всерьез заняться.
– Вот это да! Ты
сделал вывод, что я нуждаюсь в помощи, лишь посмотрев на мою корявую вышивку?
– Я тебя очень люблю.
– Но не
позволишь натворить глупостей, да? Слушай, а ты давно вернулся? – я спросила не
просто так. Подозревала, что кто–то уже нашептал Вито о моей слишком вольной
жизни. Ну в самом деле, трудно же представить, чтобы взрослый мужчина, имеющий
кучу обязанностей, вдруг решил остаться в столице из–за моего отвратительного
владения иглой?
– Я в городе уже
неделю.
– Отец хоть в
курсе?
– Да. У каждого
из нас есть личная жизнь, – Вито занял противоположное кресло.
– Ты устроил
себе каникулы! – я выбралась из своего и, наклонившись, двумя пальчиками оттянула
кружевной ворот брата. Шумно втянула носом воздух. – М–м–м, как пахнет!
– А от тебя
отвратительно. Прав отец. Плохие духи.