- Неужели?! - в глазах писателя плескалось море иронии и пара
капель интереса. - На вроде «Человека-амфибии» Беляева?
- Скорее, похоже на Жюль Верна, ну, того, что «20 тысяч лье под
водой» написал, - возразил я, и на всякий случай напомнил: - Я же
электрик и хорошо представляю, куда приведут мир новые
технологии.
- А и то верно, - поубавил скепсиса Айзек. - Знающему
специалисту такое проще, чем нам, старым рубакам. О чем будет
роман?
- Вот, например...- под чарами проклятой «англичанки» я начал
терять осторожность, - в Германии годика через три капиталисты
приведут Гитлера к власти, он заключит союз с Муссолини, наберет не
сильно большую, но хорошо вооруженную и подготовленную армию, с
которой потихоньку приберет к рукам пол-Европы. Ну там аннексирует
Австрию, Чехословакию, захватит Норвегию, кусок Польши, потом с
помощью нового, недавно изобретенного оружия за два месяца
вдребезги расколотит Францию, прижмет подлодками хвост Англии и
окрепший, году эдак в сорок первом, нападает на СССР армадами
сверхсовременных самолетов и танков. Тут, конечно, РККА даст
агрессору отпор по всей форме, чужой кровью на малой территории,
знамя революции будет реять над Рейхстагом. Но сколько прекрасных
бойцов погибнет! Да и вообще людей, невиновных рабочих и крестьян,
многие миллионы, быть может, десятки!
Нарисованная перспектива, если смотреть из реалий 1930 года,
должна казаться несусветной глупостью, я с уверенностью полагал,
что крепко битый жизнью собеседник лишь усмехнется, ну хотя бы в
глубине души, над глупыми штампами юности. Однако писатель сумел
меня удивить:
- Бывает...- глаза Бабеля вдруг озарились неприятным маслянистым
светом, рюмка в руке дрогнула, расплескивая водку. - Не понимаю я,
почему всегда невиновные гибнут!
Неужели нервный срыв? - мелькнула у меня мысль. Писателя будто
прорвало:
- Ты себе даже представить не можешь! Это непередаваемо - то,
что я недавно наблюдал на селе! И не в одном селе! Не-по-ни-маю!
Повидал я в Гражданскую потасовку много унижений, топтаний и
изничтожений человеческого существа как такового, но все это было
физическое унижение, топтание и изничтожение. Здесь же, под Киевом,
добротного, мудрого и крепкого человека превращают в бездомную,
шелудивую и паскудную собаку, которую все чураются, как чумную.
Даже не собаку, а нечто не млекопитающееся.***