Мы попрощались с капитаном, и
незаметными тенями выскользнули из здания. Молча мы шли по улице.
Говорить никому не хотелось, и каждый думал свои мысли. Например, я
размышлял том, сколько же таких Олегов Берестянских осталось после
войны? Тех несчастных, которым требуется или помощь, или сочувствие
или хотя бы разговор по душам, чтобы вытянуть их из того
ежедневного ада, в котором пребывает их мозг? И чем это закончится?
Я не знал.
— Хоть докладную записку в ЦК и
Минобороны пиши, — произнесла Довнарович и на какой-то миг мне
показалось, что она прочла мои мысли. — Так и так, прошу
обследовать всех бойцов Советской Армии, без исключения на предмет
посттравматического стрессового расстройства и прочих контузий.
— А напиши, — вдруг вскинулся я. — Не
в ЦК, понятное дело, но кому-то из ответственных лиц.
Взгляд Ярославы был скептическим.
— Ефрейтор Довнарович, это приказ, —
бросил я и Череп почему-то согласно кивнул.
— Хотя толку, — добавил он. — Засунут
под сукно.
— Не засунут, — улыбнулся я. — У нас
есть связи наверху.
Яська закашлялась, а Лёха уставился
на меня ошалевшими глазами.
— Ты к Копылову с этим пойдёшь? —
наконец спросил он.
— Ну зачем товарища полковника
беспокоить, когда нам доступен целый маршал и замминистра
обороны.
Взгляд у Черепа стал ещё более
безумным, он и правда нас не понимал.
— Ладно, — согласилась Довнарович. —
Но не раньше чем попаду на Землю и встречусь лично. Такие вопросы
по связи обсуждать не стоит, тем более что у меня и контактов
нет.
— Ребят вы о ком? — не выдержал
Череп.
— Об отце нашей ненаглядной дурной
стерляди, — со вкусом произнёс я. — Лёша, ну только не говори, что
ты пропустил новость о назначении Анатолия Ивановича Стерлядкина
заместителем министра обороны.
— Если бы министром, тогда да, тогда
знать положено, — пожал плечами Череп.
Мы с Яськой расхохотались, выпуская
из себя напряжение этого безумного вечера и даже Алексей позволил
себе лёгкую улыбку. Я поднял голову, подставлял лицо под ветер и
посмотрел на две маленьких Луны, всходивших над Полигоном. Вечер
был прекрасен, и я сам чувствовал себя солдатом, ушедшим с друзьями
в самоволку.
Декабрь 2003 — январь 2004 года
— Валер, — вкрадчиво спросила меня
Иринка, за две недели до сессии. — А почему ты не ходишь на
комсомольские собрания?
— Потому что я член партии, —
вздохнул я. — С… Хм… Кажется, всё-таки с конца 2001 года или с
начала 2002. Точно не помню, дело было на Кадмии, принимали меня в
спешке.