Ноль - страница 5

***

Никогда не понимала, нафига вообще нужен этот праздник — 1 сентября. Лучше бы вместо тупой скучной линейки дали ученикам возможность просто отдохнуть еще денек перед предстоящей каторгой.Настроение на нуле — едва поравнявшись со своими, Саша бешеной гориллой ломится к Сене и Тимуру, будто вечером они вместе не протирали штаны на лавочке у подъезда, тут же к шумной компании подплывает расфуфыренная Наташа...Солнце скрывается за тучей, вновь моросит дождь.Паршивый день.***В темной прихожей сбрасываю тяжеленные туфли, вешаю на плечики пиджак, прохожу к себе — дома никого, бабушка еще не скоро вернется с работы. Это классно: можно посмотреть свежеозвученную серию новой дорамы, сделать маникюр, поваляться в кровати. И самое главное — можно не есть!Когда придет бабушка, я бодро совру, что день был отличным, похвалю спущенный в унитаз ужин, поделюсь несуществующими хорошими новостями и, если повезет, слиняю в свою комнату.Я люблю бабушку. Благодаря ей живу в тепле и уюте, словно цыпленок под крылом у наседки, но она не понимает, что девочке в шестнадцать лет нужно гулять вечерами со сверстниками, выбираться в Город — так местные называют наш областной центр — на концерты, набивать шишки и жить на всю катушку, а не сидеть возле нее и смотреть русские сериалы.С недавних пор жизнь кажется мне невыносимо скучной и пустой...С чувством превосходства пью холодную воду, и желудок перестает ныть. Затаив дыхание наношу на ногти нейтральный перламутровый лак, но жужжание телефона на тумбочке заставляет вздрогнуть и сделать неверный штрих.«Мама» — высвечивается на экране.Включаю громкую связь, тишину разбавляет знакомый, преисполненный сожаления голос:— Сонюшка, здравствуй, котенок! Как прошел первый день учебы?Глаза щиплет, и я моргаю.— Хорошо, ма!— Слава Богу! Я так переживаю...Выдохнув, произношу как можно ровнее:— Да не стоит. Что со мной может случиться? Все отлично!.. Как там Масик?— Выпал еще один зуб! — смеется мама, а в моем горле вырастает скользкий ком.Я скучаю по ней.Мама живет в Городе — городе-миллионнике в двух часах езды на электричке. Там весело — есть кинотеатры, кафе, торговые центры, площади, фонтаны, университеты, аквапарки. Там живут совершенно другие люди. Люди, для которых открыты все пути...Мое раннее детство прошло в нем.С мамой мы виделись в прошлом году — бабушка позволила погостить у нее на осенних каникулах. Целую неделю я могла играть с Масиком — младшим братишкой Макаром, гулять по широким улицам, предаваться мечтам, которые почему-то не казались несбыточными, дышать свободой и быть счастливой.Я бы хотела жить с мамой всегда, но, боюсь, и моего предательства бабушка просто не вынесет.— Как бабушка? — словно читая мысли, спрашивает мама.— Давление скачет... Но вообще хорошо! — заверяю я.Мы молчим, и только щелчки на линии напоминают, что связь не прервалась.— Тот мальчик все же будет учиться с вами? — осторожно интересуется она.— Да. Но, думаю, вышибут его быстро.— Н-да... — тянет мама задумчиво. — А Саша как поживает?— Отлично...Мы еще долго говорим ни о чем, просто чтобы слышать голос друг друга, и обе понимаем, что смысла в этом нет. Я первой решаюсь попрощаться и нажимаю на сброс.«Тот мальчик, тот мальчик...»Сегодня в классе все говорили лишь об Уроде: ребята пугали девчонок рассказами, что Урод и Воробей на самом деле являются ********** ***** (и поэтому вечно тусуются вместе), что они извращенцы, наркоманы, алкаши, сатанисты и психи, что один чел собственными глазами видел, как они целовались, а еще тот же чел клялся, что Урод однажды откусил голову живому голубю.Но все и так знали, что новенький — ублюдок. Мальчишки с азартом потирали кулаки в предвкушении «теплого приема», девочки слезно просили не оставлять их одних и сочувственно оглядывались на меня.Саша, покровительственно опустив на мое плечо надежную ладонь, заверил общественность, что лично проводит Соню Наумову до квартиры, но после классного часа в коридоре его поджидала Наташа.— Слушай, Сонь, не подойдет он к тебе близко... Если что — сразу звони, — помялся он и отвалил.Домой я возвращалась одна.***Урод появился на наших улицах два года назад — как только снюхался с Воробьем и заручился его поддержкой. До этого он никогда не высовывался из своего района.Однажды, в продуктовом магазине в Центре, я увидела двух мрачных типов, резко отличавшихся от основного народонаселения городка, залипла и споткнулась — так обжег мимолетный взгляд одного из них.Мне тогда было четырнадцать.Бледная бабушка выволокла меня на улицу и долго инструктировала:— Соня, это — тот самый. Запомни его физиономию и никогда не подходи близко. Обнаглели! Кошмар! — задыхалась она. Кажется, в тот день для нее даже пришлось вызывать скорую.Урод и его семейка с самого рождения были для меня воплощением зла и мерзости...Сохраняя абсолютную неподвижность, валяюсь на кровати. Дико хочется есть, рот наполнен слюной, но я борюсь с низменными порывами и выигрываю.Сегодня я могла рассказать Саше об утреннем происшествии на пустыре, но не сделала этого. Почему?Потому что у Урода есть на меня компромат.Потому что почувствовала странное смятение, какое бывает, когда не можешь прихлопнуть слишком крупного паука или мышь — при всем ощущаемом омерзении ты осознаешь, что перед тобой живое существо...Потому что я, вся такая чистая и правильная, взглянув в жуткие черные глаза, выжила... И страстно желаю еще раз заглянуть в них.От почти преступной мысли в животе растекается тепло. Шумно вздыхаю и зажмуриваюсь.Вряд ли о чем-то подобном когда-нибудь мечтала другая Соня.Соня, которая приходилась маме младшей сестрой.Семнадцать лет назад в этой комнате, на этой самой кровати она грезила о совсем другом будущем.Она была круглой отличницей, встречалась с мальчиком, собиралась поступать на прикладную математику в престижный вуз в Городе. Но, за два месяца до моего рождения, ее зверски убили. На том самом пустыре.Если верить рассказам мамы, именно с тех пор все в нашей образцово-показательной семье пошло наперекосяк: у деда съехала крыша, и по его настоянию меня тоже назвали Соней. Сам он так и не отошел от произошедшего — молча бродил по дому, целыми днями сидел за дочкиным столом, рассматривал ее фотографии.Когда мне исполнилось пять лет, он умер. Тогда же окончательно распался мамин студенческий брак, отец смылся в неизвестном направлении, и бабушка забрала меня к себе — окружила заботой, пока мама в Городе пыталась устроить для нас нормальную жизнь.Я должна была переехать к ней, но бабушка не позволила.Наверное, мама страдала, но потом снова вышла замуж, родила Масика, похудела, помолодела и стала счастливой. Здесь она бывает наездами. И в глаза бабушке старается не смотреть.Растопыриваю пальцы и дую на них — идеальный маникюр испортил смазанный лак на мизинце, но я даже не пытаюсь исправить изъян.Итак, у бабушки есть только я — ее надежда и опора, смысл жизни, свет в окне...Казалось бы — причем здесь Урод?Урод — сынок того самого поехавшего маньяка-убийцы.Ребята ждали его появления в классе, как шоу — просьба класснухи «не обострять отношений с новым мальчиком» прозвучала дико. Но мои слова, сказанные утром Саше, подтвердились — Урод, даже обзаведясь компроматом на меня, не собирался сегодня приходить в школу.