— Не пойдем, пока не назоветесь и не скажете, что собираетесь с
нами сделать.
Мои слова, как ни странно, подействовали.
— Я — царевич Гордей Евпраксин. Вы — долгожданные гости. Я
обеспечу достойные трапезу, наряд и защиту в пути. В башне ждет
торжественный прием. — Продолжение последовало совсем нормальным
тоном, по-свойски: — Не бойтесь, идите сюда. Не представляете, как
мы вам рады.
— Ух ты, царевич! — У Томы засияли глаза.
Впрочем, для принца на белом коне, который живет в грезах каждой
девчонки, этот наследник престола был староват, неказист, да и конь
не вышел ни цветом, ни ростом.
— Идти? — шепнул я.
— А что остается? Условие он выполнил.
Малик был логически прав, но копейщики на заднем фоне не
излучали радость гостеприимства. Что-то в происходившем было не то,
хотя опасность больше не ощущалась.
— Идите. — Малик подтолкнул нас в спины. — Я прикрою.
Мы двинулись к всаднику — шаг за шагом, стараясь не упасть на
проминавшейся тверди, иногда помогая друг дружке. Малик закрыл
собой Шурика, но стойка показывала: в любой миг он готов прыгнуть
вперед и драться за любого из нас до последнего вздоха.
Из леса вышли еще три копейщика — плюсом к пяти присутствующим.
Когда наши стопы коснулись нормальной почвы, они построились в ряд,
уперев копья в землю, и чуточку присели. Странный, но вполне
понятный жест почтения. Вроде микро-реверанса.
— Алехвала! — гаркнули сразу восемь глоток.
Вот она какая, «Калевала» с ударением на последнем слоге.
Царевич спрыгнул с коня, голова в шлеме чуть склонилась в
приветствии. Комплекцией он мог посоперничать с Маликом. На вид —
лет тридцати-сорока, не очень разбираюсь в возрасте взрослых.
Темная бородка. Острый взгляд светлых глаз. Мягкие сапоги в
обтяжку. Прикрытые пластинами голые ноги торчали из-под кожаной
юбки, обшитой прямоугольниками грязно-зеленого металла. Выше — тоже
металл и кожа. Шлем оторочен мехом, сзади украшен пушистым хвостом
вроде волчьего. На перевязи — меч, на поясе — вычурный длинный нож,
за плечом — небольшой щит. Такой вот царевич, помесь древнего грека
с Чингисханом. Даже с учетом его приветственного поклона мы с Томой
едва достали бы ему до стальной груди.
— Что они сказали? — спросил я Гордея.
— Не знаешь? — Удивление граничило с недоверием. — Впрочем, да,
вы же там многого не знаете.