Внезапно Томаша с головой накрыла
тишина, как во время контузии. Он даже решил на мгновение, что не
выдержали органы чувств, и его измученное тело попросту отключилось
от невыносимой реальности, как неисправный механизм. Он отстегнул
вцепившиеся в грудь ремни и судорожно вздохнул.
— Вот херзац! — прорычал Насир. — Всё
же в порядке было на диагностике!
Голова у Томаша наливалась
свинцом.
— Что с кораблём?
— Компенсаторы работали на двадцать
процентов!
Над приборной панелью расцвела
голограмма «Припадка» — похожая на плывущую в невесомости топливную
гильзу, — и замелькали, перемежаясь раздражёнными гудками, длинные
колонки системной трассировки.
— Эти долбаные ремни меня чуть не
задушили!
Томаш несколько раз моргнул и
осмотрелся — в глазах после перегрузок двоилось.
— Все живы?
— Вроде живы, — отозвалась Лада. — У
меня ремни тоже с ума сошли.
— Идаам?
Джамиль ответил не сразу.
— Что, — выдавил он из себя, — что
это было? Я едва сознание не потерял, всё потемнело в глазах,
такого со мной никогда ещё не было, разве такое бывает вообще?
— Ещё и не такой херзац бывает!
— Значит, мы возвращаемся, да? Ведь
корабль неисправен, он же совершенно явственно…
— Мы разбираемся, — сказал Томаш.
Он оттолкнулся от ложемента, и его,
как архимедовой силой, понесло к потолку. Томаш улыбнулся — весь
этот изнуряющий месяц на Бакаре он безумно скучал по невесомости.
Даже голова перестала болеть.
Он поднялся к потолку и тут же
нырнул, как дайвер, к приборной панели, над которой колдовал
Насир.
— Вот елдыш! Ничего не понимаю! —
чертыхался бакариец. — Компенсаторы не смогли выйти на максимальную
мощность, и ложементам пришлось отдуваться.
— А гравы же не работают! — заскулил
Джамиль. — Не включаются же гравы, почему вы не делаете ничего?
— Сначала нас из-за компенсаторов
перегрузок чуть по полу не размазало, — сказал Томаш, — а теперь
гравы вообще отрубились? Они там перегрелись, что ли? Насир?
— Смотрю, — буркнул бакариец.
Томаш качнул головой и вернулся в
свой ложемент.
— Гравы, значит… — Насир с пафосом
занёс над клавиатурой кисть, как будто собирался отбить барабанную
дробь — начало симфонии древнего земного композитора, беда стучится
в дверь. — Все готовы? Даю обратный отсчёт.
Под потолком забегали цифры.
— Что-то не так! — крикнул Джамиль. —
Гравы переклинило!