– Янки? – просипел я.
– Факинг рашн, – сплюнул один из
них.
– Слышь, янки, – я с трудом заставил
язык ворочаться. – Гоу хоум, *ляди!
После этого я выпустил гранату из
руки. Звякнул спусковой рычаг. Взрыв растворил в себе испуганные
крики, жаркое солнце и такое далекое, синее небо. Небо, по которому
всё также невесомо плыли перышки облаков.
Темнота. Вонь.
Вот два слова, которые приходят мне
на ум прежде, чем в уши вторгаются звуки «чух-чух, чух-чух».
Да-да, темнота и вонь блевотни.
Причем блевотни сивушной, исторгнутой совсем недавно. Такая вонь
сама по себе залезает в нос, доходит до мозга и просит тело
добавить в общую лужу. Вроде как брызнуть в общий котел…
Я выжил? Теперь где-то в больничке?
Или в каком-нибудь зиндане для пленных?
Нет, в зиндане нет этих мерных
«чух-чух».
Следом приходит боль. Я чувствую, что
раскалывается голова. Она такая же тяжелая, как чугунное ядро для
пушки. Или я и есть чугунное ядро для пушки?
А что? Переродился и теперь…
Чух-чух… чух-чух…
Дзиньк-дзиньк-дзиньк…
К мерному постукиванию колес
добавился стеклянный звук. Так может дрожать в стакане ложечка.
Даже не так… Этот звук шел от ложечки, которая была вложена в
стакан, а тот в свою очередь покоился в подстаканнике!
Значит, я не пушечное ядро. Нет, не
мог себе представить в одном месте пушечное ядро и стакан в
подстаканнике. Значит, я что-то иное… А что?
– Вот вернусь домой и на завод пойду,
– послышался откуда-то сверху полупьяный молодой голос. – Женюсь на
Люське Трофимовой, в универ подам документы. А там инженером стану,
дети пойдут… «Волгу ГАЗ-24» куплю… Недавно в журнале видел…
Краси-ик-ивая…
Эммм, чего? Какую «Волгу»?
– Да всё ты свистишь, Сашка. Какая
Люська? Она же в Ленинград усвистала учиться. Там себе найдет
какого-нибудь профессора… А ты будешь к ней в гости приезжать. На
«Аврору» смотреть и на Люську облизываться, – послышался другой, не
менее пьяный голос. – Может даст тебе за сиську подержаться.
В Ленинград? Да он давно уже
Санкт-Петербург!
– Чего? Какого профессора? – заворчал
первый голос. – Да я лучше любого профессора! А ты чего
подзуживашь-то, Серега? Чего подзуживашь? Вот сейчас залеплю тебе в
лобешник, будешь знать… Давай лучше выпьем…
– А давай. Чего на сухую-то? Эх,
снова спускаться…
Один за другим раздались шлепки, как
будто на пол спрыгнули два тела. Не очень аккуратно спрыгнули, так
как на меня повалился один из спрыгнувших.