Тех капель, которые я способна нацедить, не хватит даже на
простейшие чары. Сил нужно больше раз так… в сто. Но капель
хватает, чтобы вывести последовательность рун “проявление злого
намерения”. Теперь не важно, подлил лорд зелье, развязывающее язык
или горничная в чашку плюнула, я увижу серо-зелёное марево.
Проверку не назвать надёжной — если лорд подлил зелье из добрых
побуждений, то руны ничего не покажут, а на вторую цепочку моих
силёнок не хватит.
Руны тают в воздухе без следа, и я, решившись, собираю себе
бутерброд, делаю большой глоток. Какао дарит приятную сладость. Я
прислушиваюсь к ощущениям, но ни посторонних примесей, ни
магического воздействия не ощущаю.
Лорд возвращается, когда я приканчиваю последний бутерброд и
допиваю какао из второй чашки.
Упс.
Оценив остатки пиршества, он неопределённо хмыкает.
— Спасибо, лорд.
— “Лорд”, “лорд”, “лорд”, — передразнивает он. — Леди Юджин, нас
представили друг другу чуть меньше месяца назад.
И смотрит требовательно.
Для него, конечно, прошло меньше месяца, а вот для меня… больше
десяти лет.
— Простите, память… девичья. Кажется, после представления, мы
не… пересекались.
— Действительно. Вы отказали мне в танце, леди Юджин, —
усмехается он.
Вспомнила! Радостная улыбка совершенно не уместна, но мне не
удаётся её сдержать. Я наконец-то сориентировалась во времени.
Танцевальный вечер, на котором лорд меня пригласил единственный раз
и получил вежливый отказ, был до того, как я согласилась на
близость. Но после первого поцелуя на балконе.
Хоть в этом повезло — я вернулась во время, когда ещё не успела
потерять честь.
Отказ я вспомнила, имя — нет.
— Простите, лорд. В прошлом месяце я переживала временное
умопомрачение. Купание в храмовом пруду пошло мне на пользу, после
него я прозрела.
Я улыбаюсь и развожу руками.
— Вот как.
Лорд забирает поднос, набрасывает сверху салфетку. Он так и
уйдёт? Шаг в коридор. Лорд придерживает портьеру,
оборачивается.
— Диан, леди Юджин. Динан Раттти.
— О…, — только и могу выдохнуть я.
Диан Ратти…
Не помню. И родовое имя мне ни о чём не говорит. Хотя… Говорит!
Муж как-то назвал Ратти живучим сорняком. Что бы это значило? Не
знаю… Больше ничего не вспоминается, и я спохватываюсь, что завтрак
вот-вот закончится.
Я возвращаюсь в апартаменты леди Мияноры. Горничная, судя по
едва доносящемуся шуршанию, прибирается в спальне. Мне дальше
будуара хода нет. Я встречаюсь взглядом со второй компаньонкой леди
Мияноры и приветствую её лёгким кивком. Она сдержанно кивает в
ответ.