— Я ужасно благоразумен, сэр Морган, как вы уже заметили, —
Тоньо сделал лицо, как на утренней мессе, и едва не рассмеялся,
нарушив всю игру: уж очень все это было нереально, особенно его
собственная уверенность в искренности Моргана. Потом вздохнул. —
Ладно, от приятной беседы, особенно если к ней прилагается
кальвадос из сундука капитана Родригеса, благородный дон не
откажется никогда.
— Так вы даете слово чести? — переспросил настырный пират.
— Вы злопамятны, сэр Морган. — Тоньо улыбнулся со всем возможным
очарованием. — Даю слово чести, что не попытаюсь бежать до
завтрашнего рассвета. Для приятной беседы нам хватит.
Морган кивнул, открыл дверь и гаркнул:
— Эй, долейте бадью кипятком!
Пока несли кипяток, Морган еще раз осмотрел Тоньо с ног до
головы, снова кивнул и вышел. На пару минут, не больше. Вернулся с
ворохом одежды, сказал:
— Вам нужно будет переодеться, дон Антонио.
— С превеликим удовольствием, сэр Морган. Мой камзол вчера вышел
из моды.
Одежду пират сбросил на кровать, а в его руках осталась плоская
шкатулка. Из нее Морган вынул темный флакон в богатой оплетке. Даже
сквозь дразнящие запахи жареного мяса и маринованных артишоков, —
между прочим, из личных запасов самого Тоньо — чувствовался тонкий
сандаловый аромат.
— Индийское? Неплохо, — не скрывая зависти, пробормотал он. За
флакончик раза в два меньше он несколько лет назад отдал стоимость
приличного скакуна.
Уронив несколько капель драгоценного масла в воду, Морган убрал
шкатулку с флаконом в шкафчик и, подойдя к креслу, ловко перерезал
веревки. Тони мог бы поклясться, что здоровенный нож возник в его
руке сам по себе и так же невесть как и куда исчез, едва надобность
в нем отпала.
— Раздевайтесь, дон Антонио, — не то велел, не то попросил
Морган.
Тоньо не заставил себя упрашивать. Разделся донага, и не подумав
стесняться возбуждения, сбросил грязные тряпки на пол и влез в
бадью.
Райское наслаждение! Ну, не считая того что вода попала в порез
на боку и в еще несколько ссадин и ранок. И вообще он как-то
внезапно почувствовал, что устал, избит и голоден, как собака, и
никакой прекрасной донны ему сейчас не светит — даже завалящей
служанки, и той на «Розе Кардиффа» не сыщешь. Но это все было
неважно. Вода! Горячая, пресная, лишь самую малость
подсоленная!
Спасибо тебе, Пресвятая Дева Мария!