Матушка же говорила, что новой герцогиней станет она, Марина, и
тогда они обе смогут спокойно жить в своем замке, ведь сэру
Валентину нужен лишь титул и доход, ну и наследники, конечно.
Потом. Когда Марина войдет в возраст. А он, что ж он делает? Что он
такое говорит?!
Немыслимо хотелось оборвать высокопарную речь чужака, крикнуть
на весь зал, что она никакой не плод беззакония, а Морвенна Лавиния
Вудвилл, герцогиня Торвайн, единственная законная наследница своего
отца, и это ее дом и ее люди! И чтобы все они подтвердили — и
матушка, и сэры Гвинн и Уриен, и граф Арвель, и все-все, кто
остался в Уэльсе защищать их, своих герцогинь.
Но все-все молчали. Склонили головы, не глядя на Марину, и
молчали. Только матушка легко сжала ее руку и шепнула: «тихо,
Морвенна».
«Истинная леди никогда не спорит, дочь моя. Наша участь —
подчиняться господину своему мужу и ее величеству королеве», —
прозвучало в ушах Марины, хоть матушка и не произнесла этого вслух.
Но она достаточно часто говорила это раньше, чтобы Марина накрепко
запомнила. Только следовать заветам матушки она не собиралась. Она
не такая. Она — дочь своего отца. И она скорее утопится, чем
отправится в монастырь! А лучше утопит столичного щеголя, и пусть
отец на том свете ею гордится!
Но что она может против целого отряда английских узурпаторов?
Жизнью девушки до замужества распоряжаются ее родители, а матушка
не заступится за дочь. Слишком привыкла молчать и терпеть, что бы
ни происходило вокруг.
Столичный щеголь словно услышал эти мысли, глянул прямо на нее.
В его взгляде не читалось ничего доброго. Холодный, жабий, даром
что жабы не бывают такими белесыми. Пронизывающий насквозь.
Захотелось отступить, спрятаться за верного и надежного Неда.
Марина с трудом удержалась, чтобы не обернуться и не найти взглядом
возвышающуюся над головами придворных и слуг рыжую макушку.
Нельзя.
Ни показать слабость, ни показать силу.
Англичанин, при всех своих кружевах и духах, не задумается ее
убить, если заподозрит хоть малейшую возможность сопротивления.
Если подумать здраво, то и монастырь для нее — милость, раз уж она
не нужна ему как супруга. Непонятно, правда, почему. У матушки и
здоровье слабое, и возраст уже… Правда, матушка красива. Очень.
Марина совсем на нее не похожа: матушка статная, высокая, белокожая
и черноволосая — редкая красавица. Таких на весь Уэльс одна, и во
всей Англии похожей не сыщешь, не зря ж отец ее любил. Общего между
матерью и дочерью — лишь белая кожа. Но к матушке загар не
пристает, а вот Марина на солнце мигом становится медного цвета, и
волосы совсем выгорают, до белизны. Это красиво, белые волосы. Отец
говорил, что благородные дамы нарочно садятся на солнцепеке и
развешивают волосы по полям шляпы, чтобы они выгорели и выбелились.
Марина этого не видела, хоть и часто ездила вместе с отцом в
столицу. Она даже научилась разбираться в столичных модах — отец
говорил, что это обязательно нужно знать благородным леди. Отец
много чему ее научил, и в том числе терпеть и делать невинные
глаза. Тоже обязательная наука для леди.