Дольше обычного провозилась на кухне с клубничным парфе, его
любимым и, когда ставила в холодильник, обратила внимание, как
опускаются легкие сумерки…
Душ, легкий макияж, новое бельё, нежная пена белых кружев, чулки
и новое же, тонкое шелковое платье цвета морской волны. Его Сергей
еще не видел. Волосы я уложила в низкий узел на шее. И выпустила
тонкий русый локон волной вдоль лица. Серёжа любил такие
классические укладки.
Отключить духовку с мясом по-французски, достать из холодильника
салат с тигровыми креветками. Однако… Время восемь вечера, а он еще
даже не позвонил!
— Алло, Серенький?
— Малыш, прости, сегодня я задержусь на работе. Ты же понимаешь,
никому ничего нельзя поручить! Все приходится делать самому! Я всё
помню, детка, но прости… Завтра я обязательно компенсирую тебе
грустный вечер, обещаю!
Я расстроенно отложила телефон в сторону. Последнее время таких
одиноких вечеров стало многовато…
Непонятный звук в тишине пустой квартиры привлек мое внимание.
Где-то далеко смеялись и разговаривали. Телевизор я смотрю редко,
компьютер не включала с утра. Телефон, это звук из телефона…
Странно, очевидно он не отключил трубку.
Я только хотела нажать отбой, как услышала голос Сергея:
— Иди сюда, малыш…
И женский голос ответил:
— А не боишься, что жена узнает?
— А чего мне боятся, Людочка? Что она может сделать-то?
— Да на развод подаст, и останешься нищим!
— Ха! Квартира у меня добрачная, машина записана на отца… У нее
ничего нет! Даже свою квартиру в Мухосранске эта курица продала в
браке, значит половина денег на её счету — мои, хоть там и копейки…
Она никто и звать её никак! Иди лучше ко мне, детка. Обещаю, тебе
понравится!
Тогда я и поняла выражение — мир рушится на глазах…
Сложно сказать, зачем и почему я это сделала, но мне срочно
понадобилось на улицу. В квартире, мгновенно ставшей чужой и
страшной я начала просто задыхаться, физически…
Телефон я взять в руки так и не смогла. Мне было мерзко…
Накинула плащ и, как была в туфлях на шпильках, выскочила из
подъезда… Что-то вслед сказал вахтер, бывший военный, возможно —
поздоровался. Я не понимала. Весь мир был где-то там, за грязным
стеклом… Это стекло глушило звуки и смысл…
Зачем? За что — так? Я бы могла понять всё… Новую любовь могла
бы понять… Но не эту грязную и чудовищную ложь!