Бой ещё был не закончен. Грязно матерился разбойник с цепью,
держась за окровавленное лицо; безуспешно пытался встать на ноги и
молил собратьев о помощи здоровяк в капюшоне.
- Гус еганая, маг засратый! Я тебе твой знак так в гузно
запихаю, что языком вычистишь, гнида, тварь! – голос у бандита с
цепью оказался до безобразия хриплым. Обрывок цепи раскачивался из
стороны в сторону и не обещал Руну ничего хорошего. И только
автоматон был твёрд и спокоен – сложно было ожидать чего-то другого
от механической куклы.
Жаль, подумал волшебник. Жаль, что он так далеко от Шпиля, иначе
бы он раскидал этих паршивцев ещё на подходе, а в назидание обратил
бы их в сапоги или ночные горшки. Сейчас же ему оставались только
малые крохи былого могущества. Но ведь и их должно было хватить,
верно? Видят Архи, он того не желал, его вынудили: ладонь незаметно
скользнула в сумку. Пальцы быстро отыскали необходимое: сухая мана
была мягкой, словно глина. Растёртая меж пальцев, она тут же
потекла по телу чародея, даруя ему сначала облегчение, а потом и
новые силы.
Романтик с большой дороги наступил на молочный клинок – тот,
потеряв магическую концентрацию, побежал россыпью трещин, и через
мгновение растёкся белой жижей. Крынка хрустнула под тяжелым
сапогом, а сам разбойник склонился над Руном.
- Поколдуй мне, кляк, ну, давай, собака ты вшивая, голова
кабанисья, ты… - разбойник не успел договорить, осёкся. Цепь в его
руках обратилась в склизкую змею. Вскрикнув от ужаса, он попытался
отшвырнуть её прочь, но та успела обвить руку несчастного.
Зашипела, щелкнув раздвоённым языком, и принялась безжалостно
жалить разбойника. Четвертый выстрел из малурита сорвался со
ствола, но не возымел должного эффекта. Мгновенно оказавшийся на
ногах Рун поймал сгусток руками: ладони обожгло, нутро затрясло от
переполнявшей его энергии, но маг знал – отпускать нельзя ни в коем
случае. Обуздав непокорную стихию, словно плетью Рун наотмашь
рассек механическую куклу. Автоматон вздрогнул: магическая
программа, царившая в его голове, сбилась с положенного настроя. В
воздухе тут же запахло горелым – из противника повалил густой
жирный дым. Рун глянул в сторону: сквернослов валялся в густой
траве у поваленного дерева, устремив стеклянный взор в бесконечную
мглу сегодняшней ночи. Змея с его руки скользнула прочь, поспешила
спрятаться в камышах.