В то же
самое время Алексей держал экзамен перед наиболее именитыми
европейскими светилами в деле авиастроения. И, стоило отметить, что
все без исключения оказались поражены показанными им глубокими
познаниями в авиационном деле. А уж двадцатилетний Сикорский и
вовсе смотрел на своего соотечественника, словно на сошедшего с
небес святого, открывающего неразумным смертным секреты
мироздания.
А потом
примчался перевозбужденный Чарльз Девис и, размахивая почтовым
бланком с наклеенными на него полосами сообщения радиотелеграфа, во
всеуслышание заявил не только о выполнении русским пилотом всех
условий озвученных Альфредом Хармсвордом, лордом Нордклиффом, но и
о чудесном спасении Луи Блерио, который также успел дать не один
десяток интервью. В общем, приниматься за деловой разговор с
вероятными будущими компаньонами оба смогли лишь спустя пару дней,
когда головы, наконец, просветлели и выдыхаемые алкогольные пары
более не сшибали собеседника с ног. Да и получившие свое дамы,
буквально расстрелявшие игривыми взглядами храбрых авиаторов,
покинули их общество, будучи полностью удовлетворенными силой и
мужественностью русских мужчин.
Ну и
клиенты к тому времени успели созреть. Недаром же Алексей
проговорился Анзани о завершении разработки ими в России двигателя
собственной конструкции, что по принципу устройства походил на
таковые итальянского конструктора, но являлся куда более
прогрессивным, мощным и надежным. Да и Михаил в свое время шепнул
все еще пребывавшему в Англии Блерио, что готов поделить выигрыш на
двоих и предложил французскому коллеге-авиастроителю обоюдовыгодное
дело на паях с графом де Ламберт, оказавшимся не только весьма
состоятельным человеком, но и вхожим в высшие круги российского
общества. Во всяком случае, на свои письма непосредственно
императору он в ста процентах случаев мог рассчитывать на получение
обстоятельного ответа монарха.
Взяв
слово с Алессандро Анзани и на всякий случай обмолвившись, что
патент на пятицилиндровый звездообразный двигатель уже был подан в
патентные бюро многих европейских стран, чем в общем и занимался
Никифор, покинувший Англию на следующий день после отлета Михаила,
друзья продемонстрировали тому один из имевшихся с собой чертежей
М-11, с указанием характеристик двигателя. Причем, к глубочайшему
изумлению инженера, этот двигатель, со слов новых знакомых,
существовал не только на бумаге, но также был исполнен в металле и
вовсю тестировался сейчас в далекой России, показывая, по словам
его новых знакомых, превосходные результаты.