- Ты читала про Бородино?
- Конечно. Высшие! – Наташа с ужасом
посмотрела на него. – Так это там тебя ранили? Ты был среди этих
несчастных?
- Не совсем. То есть, ранили меня
там. Но я не был вместе с… теми людьми. Наоборот. Тут такое дело…
Они погибли из-за меня. Я их убил.
Наташа оступилась и судорожно
вцепилась в его рукав. А Петр, леденея от собственных слов, начал
сухо и четко, как на докладе, пересказывать ей события на
злосчастном астероиде. Рассказ занял неожиданно много времени.
Смеркалось. Небо растворилось в чернильной мгле. В окнах зажглись
теплые желтые огни. Там, отгородившись от холодного ветра и дождя,
в тишине и уюте проводили вечер обычные люди, даже не подозревающие
о том, насколько они счастливы в своем скучном мирке. Люди, у
которых нет многотонного груза невинной крови на душе.
А Петр всё говорил и говорил,
выплевывая слова, как обреченный туберкулезник выхаркивает ошметки
легких. Он не чувствовал холода, для его проклятого организма Хомо
Беллум плюс три градуса – комфортная температура. Не замечала
холода и Наташа, не до того было. Ей ужасно хотелось разрыдаться,
ноги подкашивались, но она держалась, закусив губу, и изо всех сил
цеплялась побелевшими пальцами за рукав шинели Белоусова.
- …И вот сегодня мне принесли эту…
этот… крест. А Вася Бондаренко, тот, который нам наладил связь….
Мне сказали, он покончил с собой. А ведь он… он один просил меня…
он умолял меня не бросать этих людей. Он, Вася. Он был хорошим
человеком. Знаешь, наверное, из всех нас он единственный заслуживал
жизни. А он вскрыл себе вены. Взял на себя мою вину. Теперь он
мертв. Его нет, а нам понавешали медалей. Поблагодарили за службу.
Вот такая история.
Девушка молчала, и в наступивших
сумерках Белоусов не мог разглядеть выражения её лица.
- Вот так, Наташа, – повторил он. – Я
не невинная овечка. Я отлично сознавал, что делаю. Я погнал этих
людей на убой, как стадо. Я убийца, Наташа.
С этими словами он попытался
высвободить руку, но девушка вцепилась в него мертвой хваткой.
- То есть, ты для себя уже всё решил?
Да? И тебе неинтересно, что думаю я? – у неё срывался голос. Петр
только сейчас понял, что она продрогла.
- Ты же простынешь… – невнятно
пробормотал он, хватая ледяные руки девушки. – Сейчас же пойдем в
дом…
- Нет, постой. – Наташа выдернула
свои руки из его пальцев. – Посмотри на меня, Петя.