Дама поднялась со стула, величественно присела в реверансе и
вышла, шурша юбками. Хлопнула дверь. Магесса вскочила с табурета,
подбежала к двери и стала прислушиваться.
- Что значит — насильственной смерти? - резко спросила княгиня.
Всю её слабость как рукой сняло.
- Это значит, что его убили, госпожа, - ответил капитан. - Я
немало повидал трупов. Этого, похоже, загнали и убили, как
животное. Знаете, когда охотники настигают добычу…
- Охотники?
- Да, госпожа.
Магесса обернулась от двери. Они с княгиней обменялись
взглядами.
- Что за мусорщик это был? - спросила магесса. - Вы его
узнали?
- Трудно сказать, гос… - капитан запнулся. Горничных не называют
госпожами, но эта смотрела так, будто имела право. - Ему отрезали
уши и нос.
Княгиня побледнела, глаза её вспыхнули. Она наклонилась в кресле
и спросила, глядя в упор:
- Капитан, этот мусорщик работает в башне?
- Возможно, госпожа. Я выясняю это.
- Узнайте, капитан. И доложите мне. Не лично — скажете моей
горничной, - она кивнула на магессу.
Та торопливо отошла от двери и принялась расшнуровывать платье
княгини.
- Что нибудь ещё, капитан? - княгиня опять откинулась на
подушки. Магесса расправляла ей платье.
Вошла придворная дама с кувшином. На круглом столике уже стояли
кубки. Из запотевшего кувшина зажурчал лимонад.
- Это всё, госпожа, - ответил капитан стражи.
- Вы можете идти.
Капитан поклонился, развернулся на месте и вышел, топая
башмаками.
Во взгляде придворной дамы, брошенном вслед, явственно читалось
презрение к неотёсанному простолюдину.
***
- Парадный мундир! Брадобрея! Шлюпку! - адмирал смотрел, как с
палубы смывают кровь.
Трупы тех, кто стоял за принцев — матросов и офицеров — бросали
в море. Не самая плохая участь. Всё лучше, чем медленно
поджариваться на солнце посреди бухты, допивая последнюю пресную
воду.
Кто бы знал, как ему самому хотелось сняться с якоря и покинуть
эти проклятые берега. Но приказ, принесённый почтовым ящером, всё
расставил по местам: вплоть до следующего распоряжения его
величества - оставаться на рейде.
Брадобрей трудился над седой щетиной адмирала, а тот смотрел в
тусклое зеркало, возле которого лежал доставленный курьерской
почтой свиток. Скреплённый печатью — личной печатью короля, которой
адмирал не видел уже давно.
- Шлюпка готова! - доложили ему.