Вокруг уже суетился молоденький
лейтенант милиции с испуганными глазами. Он пытался организовать
оцепление места убийства и оборонялся от истерично плачущей Радочки
Катаевой, которая то и дело дергала его за рукав и спрашивала: «Как
же так? Как же дальше?»
- Ножом пырнули, - сказал Коля
Рузовский. – Аккуратно так. Сразу умер. Не мучился.
- За что его? – вырвалось у
Северянина.
Но Рузовский ему не ответил.
Люди в сером пришли третьего мая.
Второго кружились по институту
милицейские чины. Все расспрашивали, совали нос во все документы,
обнюхивали лаборатории. Но делали все аккуратно, словно боялись
наследить.
Люди в сером не церемонились,
предъявили красные корочки с грозной аббревиатурой «КГБ» и
перевернули все вверх дном. Работа лабораторий оказалась
парализована.
После обеда начались допросы. Таскали
всех по алфавиту, включая уборщиц Глафиру и Татьяну, которые
работали посменно в утренние и вечерние часы, и в это время должны
были сидеть дома, наслаждаться пенсией. За ними по распоряжению
Геворкяна, возглавившего лабораторию после убийства Чужина,
отправили служебную «Победу».
Северянин сидел в курилке с коллегами
и смолил сигарету за сигаретой. В лаборатории их не пускали. Там
шли обыски и выемка документов. Опытный в таких делах Вацлав знал,
что работа отныне встанет. Документы назад они могут не получить, а
там все результаты лабораторных экспериментов. А если и получат, то
не раньше чем через полгода. Такие дела быстро не делаются. Хорошо,
что он сделал со всех документов копии, которые лежали теперь у
него дома. Хотя ЭТИ могут и до дома добраться. Их никто не
остановит.
- Говорят, Чужин на американцев
работал, - сказал неожиданно Вася Губенко, сотрудник лаборатории
«сопромата».
Северянин напрягся. Что это?
Провокация? Прощупывание почвы на предмет выявления нежелательного,
чуждого классового элемента? Северянин решил промолчать, а Коля
Рузовский, болтун, вступил в диалог.
- Брехня. Петрович – старый
большевик, фронтовик. Не мог он. Как у тебя язык повернулся такую
мерзость произнести?
Но его преданную речь почему-то никто
не поддержал. На Рузовского косились с подозрением и
презрением.
Кто-то возразил Коле Болтуну. Кто-то
поддержал Васю Губенко. Кто-то высказал свою версию. Начался долгий
дымный разговор, но шепотом, так чтобы никто кроме них ничего не
слышал.